Между тем в сотрясении ото всех происходящих реформ, даже и особенно от отмены (1856) тяжёлой рекрутской повинности (но и прав старшин над еврейской общиной в связи с тем), затем и отмены (1863) связанной с нею особой подати, "административная власть общинных заправил оказалась значительно поколебленной по сравнению с той былой почти неограниченной мощью", которая перешла к ним от упразднённого (в 1844) кагала, того прежнего безраздельного властителя над еврейской жизнью134.

И как раз в эти же годы, в конце 50-х и в 60-е, выступил перед правительством, а затем публично, крестившийся еврей Яков Брафман с энергичной попыткой добиться решительного реформирования еврейского быта. Он подавал о том записку императору, вызывался Синодом в Петербург для консультаций. Он взялся разоблачить и истолковать кагальную систему (отчасти уже и опоздав, по упразднении кагалов), для того перевёл на русский достанные им акты минского кагала конца XVIII - начала XIX века, публиковал их сперва частями, затем (1869, 1875) и сводно в виде "Книги кагала", иллюстрируя всеохватную полноту личностного и имущественного бесправия члена общины. Эта книга "приобрела исключительный авторитет в глазах администрации, будучи принята как официальное руководство, и завоевала себе право гражданства (чаще всего только понаслышке) в широких кругах русского общества", "победоносное шествие Брафмана", "исключительный успех"135. (Позже книга была переведена на французский, немецкий и польский языки136.) - ""Книге кагала" удалось внушить множеству отдельных лиц фанатическую ненависть к еврейскому народу как к "всемирному врагу христиан", удалось распространить превратное представление о внутреннем быт евреев"137.

"Эта миссия" Брафмана по собиранию кагальных актов и переводу их на русский язык "всполошила еврейское общество"; по требованию евреев была создана, с их участием, проверочная правительственная комиссия. Некоторые "еврейские писатели не замедлили выступить с доказательствами того, что кагальные документы приведены у Брафмана частью в искажённом виде, частью в ложном освещении", а один критик "даже заподозрил подлинное некоторых документов"138. (Новая Еврейская энциклопедии через столетие, 1976, подтверждает, что "использованные им [Брафманом] материалы являются подлинными и переводы его достаточно точны", хотя и ставит ему в вину ложность интерпретации139. Ещё более новая "Российская Еврейская Энциклопедия" в 1994 оценивает, что "опубликованные Брафманом документы - ценный источник для изучения истории евреев в России конца 18-начала 19 вв."140. (Кстати: поэт Ходасевич - внучатый племянник Брафмана.)

Брафман утверждал, "что государственные законы не могут уничтожить ту вредоносную силу, которая таится в еврейском самоуправлении... по его словам, эта организация не ограничивается местными "кагалами"... а охватывает, мол, еврейский народ во всём мире... и вследствие этого христианские народы не могут избавиться от еврейской эксплуатации, доколе не будет уничтожено всё то, что способствует замкнутости евреев". Брафман содействовал "взгляду на Талмуд не как на кодекс религиозно-национального характера, а как на "гражданско-политический кодекс", идущий "против течения политического и нравственного развития христианских стран""141, создающий "талмудическую республику". Он настаивал, "что евреи составляют государство в государстве", что евреи "считают для себя государственные законы необязательными"142, еврейская община имеет "одной из основных целей "умозатмение христиан" для превращения их лишь в фиктивных собственников принадлежащего им имущества"143.
– Шире того он "обвинял Общество для распространения просвещения между евреями России и Всемирный Еврейский Союз ("Альянс израэлит") в том, что они являются частью "всемирного еврейского заговора""144. По оценке Гессена, ""Книга кагала"... требовала только того, чтобы в корне было уничтожено общественное самоуправление евреев", невзирая на "гражданское бесправие"145.

Государственный Совет, "смягчив решительную фразеологию "Книги кагала"", заявил, что если административными мерами и удастся добиться, что исчезнет внешнее отличие евреев от остального населения, то "этим нисколько ещё не будет обеспечено уничтожение замкнутого и даже почти враждебного к христианам настроения еврейских обществ", а "уничтожить вредную для государства обособленность евреев" могут, "с одной стороны, ослабление по возможности общественной между собою связи евреев и злоупотребительной власти еврейских старшин, а с другой, - и это ещё важнее, - распространение между евреями просвещения"146.

А этот-то процесс - просветительства - уже начался и в самом еврейском обществе. Прежнее движение Гаскалы 40-х годов было воспитано больше на немецкой культуре, а русский язык оставался им чужд (знали Гёте и Шиллера, но не знали Пушкина и Лермонтова)147. "До половины 19 в. даже образованные евреи, за редкими исключениями, не знали русского языка и литературы, прекрасно владея в то же время немецким языком"148. Но движение тех "маскилим", более озабоченных собственным просвещением, а не толщи еврейского народа, - к 60-м годам увяло149. "Русские веянья ворвались в еврейскую среду в 60-х годах XIX века. До этого евреи не жили, а проживали в России"150 - видя свои проблемы совсем отдельно от русской действительности. До Крымской войны еврейская интеллигенция в России признавала только немецкую культуру; но от Реформ потяготела к русской, владеть русским языком - "подымает... чувство самоуважения"151.
– Теперь развивалось еврейское просветительство под сильным влиянием уже русской культуры. "Лучшие... русско-еврейские интеллигенты не забывали про свой народ", не уходили только "в область личных интересов", но заботились "об облегчении его доли", - да ведь и русская литература учила служить меньшей братии152.

Однако для нового просветительства это обращение к своей народной массе сильно затруднялось тем, что та была прочно связана религией, то есть, для прогрессистов, "фактором безусловно регрессивным"153. А возникшее движение еврейского просветительства было, разумеется, в духе времени - вполне секулярным. Процесс секуляризации общественного сознания в еврейской среде "протекал особенно трудно ввиду исключительной роли, которую религия в течение многих столетий играла в диаспоре в качестве основы еврейского национального сознания", так что "формирование еврейского светского национального сознания" началось широко - по сути лишь в конце века154.
– "И это не вследствие косности, а совершенно сознательно: еврей не хотел подвергнуть себя риску быть оторванным от Бога"155.

Но вот еврейско-русская интеллигенция в самом своём нарождении встретилась с русской культурой, да ещё в бурный период развития и самой русской интеллигенции, да ещё в затопе от потока и западной культуры в Россию в те годы (Бокль, Гегель, Гейне, Гюго - и уже до Конта и Спенсера). Указывают156, что деятели первого поколения еврейско-русской интеллигенции, оказавшего потом немалое влияние и на еврейство мировое, родились почти в соседние годы, 1860-1866: С. Дубнов, М. Кроль, Г. Слиозберг, О. Грузенберг, Саул Гинзбург. (Впрочем, в эти же годы - рождались и ровесники их, видные еврейские революционеры: М. Гоц, Г. Гершуни, Ф. Дан, Азеф, Л. Аксельрод-"Ортодокс", а главный П. Аксельрод, Л. Дейч и многие другие еврейские революционеры - ещё и в 50-х годах.)

В 1863 в Петербурге, при поддержке богачей Евзеля Гинцбурга и А. М. Бродского, было разрешено основать "Общество для распространения просвещения между евреями в России" (ОПЕ), - сперва в узком составе, и первое десятилетие оно занималось не школьной, а только издательской деятельностью - но и этим вызвало "резкое противодействие" еврейских ортодоксов157 (протестовали и против русского издания Пятикнижия как кощунственного посягательства на святость Торы). С 70-х годов ОПЕ оказывало денежную поддержку еврейским школам. Культурная работа его была русифицирована, делались уступки только ивриту, но не "жаргону"158, как тогда все согласно называли идиш; по мнению беллетриста Осипа Рабиновича, ""испорченный жаргон", которым говорят евреи в России, не может "споспешествовать просвещению, потому что на нём не только что невозможно выразить отвлечённые понятия, но даже нельзя высказать ни одной порядочной мысли""159. "Мы, евреи в России, вместо усвоения себе прекрасного русского языка, остаёмся при нашем испорченном жаргоне, неблагозвучном, неправильном и бедном"160. (Германские "маскилим" в своё время высмеивали жаргон ещё и резче.)