Он усмехнулся и посмотрел в окно.

–  А что... в этом супе еще было?
– спросила Витка.

–  Пшено, рис или мука, - улыбаясь, заговорил Бурмистров.
– Когда что. Но - конина, главный, так сказать, субпродукт, была всегда. Ежедневно. Каждый день наш лагерек съедал целую лошадь.

–  Где же они столько лошадей взяли?
– спросил Володя.

–  Чего-чего, а лошадей в Казахстане полным-полно. Больше, чем в Москве!
– засмеялся Бурмистров, и Витка с Олей улыбнулись.

–  А это не вредно - каждый день конину?
– спросил Володя.

–  Нет. Конское мясо - самое здоровое. Полезнее свинины и говядины.

–  И вы все эти семь лет ели одно и то же?
– Оля разглядывала его беспокойный лоб с тонущими в загаре веснушками.

–  Трудно поверить?
– заглянул он ей в глаза.

–  Трудно, - серьезно произнесла она.

–  Мне тоже - трудно. Но вот...
– он развел руками, - семь лет как не бывало, два конных полка съедены, а я живой!

–  Но это ж жутко муторно - каждый день одно и то же!
– покачала головой Витка.
– Если бы мне вот этот бифштекс каждый день пихали - я бы с ума съехала.

–  Ну, у меня за эти годы разные состояния были, разные...
– покачал головой Бурмистров.
– Поначалу ел все, потом не мог мясо есть, выбрасывал, хлебал одну юшку, потом наоборот - стал мясо всухую есть, с хлебом. Потом вообще как-то плюнул и молотил все подряд, а под конец... это трудно объяснить.

Он задумался.

"Если он не врет - это в умат", - налил себе пива Володя.

"Он теперь должен жутко жрать хотеть все подряд.
– Витка разглядывала Бурмистрова как диковинную рептилию.
– Хотя он ведь ничего не заказал! Наверно, в Крыму обожрался, бедный".

"Какой-то он... непонятный...
– думала Оля, - словно не про себя говорит..."

–  Знаете, когда меня на кухню перевели, - начал Бурмистров, глядя в окно, - я видел весь процесс приготовления пищи. Каждый день. Это начиналось рано утром. На тележке из морозильни привозили лошадиную тушу, клали на три сбитые колоды. И повар сразу звал Васю Два Топора Пара. Это был один зэк, он раньше работал мясником в Алма-Ате, но потом сел по-крупному. Здоровенный мужик с двумя топорами. Он приходил и начинал рубить мерзлую тушу, как капусту. И это было самым большим его удовольствием. Рубил художественно, от души. Потом он уходил, мы загружали мясо в котлы, варили, сыпали крупу. Варили долго, пока мясо от костей не отстанет. А потом... потом... простите, как вас зовут?

Он смотрел на Олю.

–  Ольга, - спокойно ответила она.

–  Ольга, я могу вас попросить об одном одолжении? Только вас.

–  Смотря о каком.

Бурмистров вцепился руками в стол, словно готовясь опрокинуть его.

–  Вы можете поесть для меня? Здесь. Сейчас.

–  Как это - для вас?

–  Ну, чтобы я посмотрел. Просто посмотрел.

Ольга переглянулась с Володей.

"Начался дурдом", - подумал Володя и решительно вздохнул.

–  Знаете, мы вообще-то пришли сюда с конкретной...

–  Я понимаю, понимаю, понимаю!
– сморщился Бурмистров.
– Я совсем не хочу вам мешать, но мне больше ничего не нужно, кроме как посмотреть, мне вообще больше ничего не нужно! У меня нет ни семьи, ни близких, а сейчас и друзей даже не осталось, нет ни кола, ни двора, но вот это, - он как-то по-собачьи показал губами на тарелку, - только это и осталось.

–  Что - еда?
– спросила Витка.

–  Да нет, нет, нет!
– затряс он головой.
– Не еда! А чтобы видеть, как ест хороший человек. Видеть, как ест Ольга. Да. И вот, сразу, чтобы не было никаких вопросов...
– Он достал портмоне, вытащил двадцатипятирублевку и положил на стол.

"Приехали!
– Витка прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться.
– Мама дорогая, ведь будем в Москве рассказывать - никто не поверит..."

"Он точно болен", - смотрела на синюю купюру Оля.

"Чушь какая", - усмехнулся Володя.

–  Я пойду в купе, - встала Оля.

Бурмистров передернулся, как от электрического разряда.

–  Ольга, умоляю, прошу вас, только не уходите!

–  Спасибо, я уже сыта.
– Ольга стала протискиваться между столом и Володей.

–  Умоляю! Умоляю!
– громко выкрикнул Бурмистров.

С соседних столов обернулись.

–  Погоди.
– Володя взял ее за руку.
– Это интересно.

–  Очень!
– фыркнула она.

–  Поверьте, Ольга, мне этой минуты хватит на целый год!
– забормотал Бурмистров, совсем приникая к столу и снизу заглядывая ей в глаза.
– Вы... вы удивительно едите... просто божественно... это так, это так... вот здесь у меня...
– он прижал руки к впалой груди, - здесь это... просто как волна, такая сильная, что... что и не вижу ничего...