Землянка была почти пуста. Лишь незнакомый боец, которого мальчики ночью не видели, спал, не сняв шинели, не расстегнув ремня с подсумком. Тяжелый, почти непрерывный гул шел, казалось, откуда-то из-под земли.

Доски на нарах вздрагивали. Временами за дверью слышались торопливые шаги, редкие, отрывистые голоса.

Мальчикам стало тревожно и вместе с тем весело. Натягивая еще не просохший бушлатик, Слава проговорил:

– Что-то там, наверху, делается особенное. Да, Мишка?

– Знаешь, чего делается, Слава? Наверное, бой идет.

Они оделись и сели рядом: один - с мешочком за спиной, другой - с портфелем в руках. Голоса и шаги в проходе затихли. Только голос телефониста, быстрый, напряженный, четкий, продолжал доноситься в землянку:

– "Марс"! "Марс"!.. Алло, "Марс"! Дайте сто четырнадцать!.. "Калуга" слушает! Есть, товарищ лейтенант... "Марс"! Алло, "Марс"!..

Слава спрыгнул на пол, чуть приоткрыл дверь, прислушался и снова закрыл ее.

– Никого нет, - сказал он.

Миша пристально посмотрел на него:

– Слава... Как ты думаешь, зачем нам велели одеться и быть наготове?

– Откуда я знаю зачем?

– Слава! А вдруг нам задание хотят дать?

– Какое еще задание?

– Ну... ну, донесение какое-нибудь отнести.

– Держи карман! Так и дадут донесение незнакомому человеку!

Они замолчали. Томительно ползли минуты, десятки минут, а за ребятами никто не приходил. Гул снаружи усилился. Иногда землянка содрогалась так, что лампочка, висевшая под потолком, начинала покачиваться. Спавший красноармеец вдруг сел на нарах, прислушался и вышел за дверь, даже не взглянув на ребят.

Приподнятое настроение у мальчиков прошло. Им стало тоскливо и немного страшно. Что делается там, наверху? Почему все так возбуждены? Почему никто не обращает на них внимания, как будто все забыли о них?

И тут ребята заметили, что телефонист тревожно, громко уже несколько минут повторяет один и тот же призыв:

– "Марс"! Алло, "Марс"!.. "Марс"! "Марс"!.. "Марс"!.. Алло! "Марс"!..

Наступила пауза. Потом негромко прозвучали слова:

– "Марс" не отвечает, товарищ лейтенант... Да, похоже, что перебита, товарищ лейтенант... Есть, товарищ лейтенант!

– Слава! А, Слава!
– сказал Миша.

– Чего?

– Слава, что такое "Марс"?

– Планета, конечно.

– Я не про то. З д е с ь что такое "Марс"?

– Здесь?
– Слава подумал.
– Название какое-нибудь секретное. Может, штаб так называется.

– И он теперь не отвечает?

– Не отвечает.

Ребята придвинулись друг к другу поближе.

– Слава, а вдруг... вдруг оттого, что он не отвечает, все пропало?

Слава угрюмо смотрел на носки своих калош.

– И очень даже может быть, - сказал он медленно.

– И, может быть, фашисты ворвутся сюда?

– Может, и ворвутся. Может, нас и перебьют здесь всех через полчаса.

После этого они долго сидели, почти не разговаривая, неподвижные, настороженные, прислушиваясь к голосу телефониста, напрасно стараясь уловить в его отрывочных фразах что-нибудь утешительное.

Так прошло часа два, а может быть, три. И тут новая неожиданность обрушилась на ребят: электрическая лампочка, горевшая все время не мигая, вдруг погасла и в землянке наступил кромешный мрак. В первую минуту приятели не двинулись, не шелохнулись. Потом Слава прерывающимся голосом позвал:

– Мишка! Мишка! Ты... здесь?

– Слава, я здесь... Слава, знаешь чего? Слава, пойдем отсюда... А, Слава?

Слава не ответил.

– Слава, пойдем знаешь куда? Ну, хоть к лейтенанту пойдем. Скажем ему что-нибудь... Пусть он нам хоть задание какое-нибудь даст... Слава, уж лучше там, наверху, погибать, чем здесь, как мыши. Пойдем, Слава!

По проходу кто-то пробежал. Слава дотронулся до Мишиной руки:

– Тихо! Слышишь?.. Может, за нами.

Оба затихли. Открылась дверь. Взволнованный голос крикнул в темноте:

– Сержант Смирнов здесь? К лейтенанту!

Обескураженные приятели молчали.

– Нет его, что ли?

Шаги удалились. Прошло минуты две. Что-то особенно тяжело грохнуло наверху. Слава спрыгнул с нар:

– Пойдем!

Несколько секунд они пыхтели, застряв в узкой двери, в которую сунулись одновременно, и наконец выскочили в ход сообщения.