–  Но у нас же есть деньги, мы же можем просто купить еды. Наверное Анри за ней и поехал, жаль что один, много не дотащит.

Ответом ему был саркастический хохот.

Кадм зашипел на него, мол, я же тебе все объяснил!

–  Нет, - громко, чтобы всем было слышно, продолжал Анаэль, - я ни разу не видел этого покровителя, и никто из вас тоже не видел. Почему это Анри всегда на встречу с ним ездит один?

Общее одобрительное ворчание было ему ответом.

–  Но даже если он существует, то ведет себя глупо. Даже пастух, если он хорошо относится к своим овцам, всего лишь стрижет их, когда приходит пора, но не сдирает кожу.

–  Этот урод говорит правильно, - проворчал кто-то в дальнем углу.

Кадм приподнялся на локте, чтобы получше рассмотреть смельчака.

–  Заткнись, - зверским шепотом сказал он Анаэлю и схватился за кинжал. Но тот и не думал останавливаться, он чувствовал, что его сейчас не тронут.

–  Этому благодетелю, будь он проклят, если все же существует, все равно, что мы едим, и едим ли вообще, лишь бы от нас поступали деньги. Мы для него хуже червей навозных. Повторяю, если он существует.

Тут не выдержал Лурих, он вскочил и заорал:

–  Ты хочешь сказать, что его нет?

–  Да.

–  И что Анри нас обманывает?

–  Да. Я уверен, что это так!

Гул стоял в подземелье страшный, многие повскакивали со своих лежанок.

–  Ты считаешь, что он все деньги забирает себе?
– неистовствовал Кадм.

–  Все не все, но очень большую часть. Может быть он с кем-то и делится, не знаю.

–  Такие обвинения надо доказывать!
– этот голос произвел остужающее действие на костер полыхающих страстей. Разбойники попятились к стенам, сраженные неожиданным появлением вожака. Весельчак был мрачен и грозен. Как-то заново почувствовалось, насколько он громаден, а также и то, что далеко не все в этом подземелье настроены против него.

–  Ну что же ты молчишь, пятнистая тварь? Ты сказал, что я присваиваю общие деньги, - проревел Анри. В руках он держал короткий аквитанский топорик и время от времени шлепал им плашмя по ладони.

–  Утверждаю, - встал со своего места Анаэль.

–  Ну так доказывай, и если к тому времени, как я дочитаю про себя символ веры, ты этого не сделаешь, то пожалеешь о том, что родился на свет.

–  А если докажу?
– спросил твердым голосом Анаэль.

Анри только тяжело усмехнулся в ответ.

–  Пойманный в сокрытии общих денег, повинен смерти, - выкрикнул младший тапирец, и никто ему не возразил, потому что сказал он сущую правду.

Анри еще раз усмехнулся и сказал:

–  Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое.

–  Я не успею за это время даже выйти из подземелья, пока ты читаешь молитву.

–  Да будет воля Твоя, - невозмутимо продолжал Анри.

Просто физически ощущалось, как сгущается напряжение в воздухе под каменными сводами. Очень многие думали также, как Анаэль, но для того, чтобы выступить на его стороне, им нужна была хоть какая-нибудь зацепка.

–  Но поскольку я не могу выйти из подземелья, позволь мне хотя бы здесь, внутри действовать свободно.

–  Как мы отпускаем должникам нашим...

Анаэль сделал знак столпившимся, чтобы они раздвинулись, и решительно прошел к волчьему пологу, за которым скрывалась личная пещера Анри. Анаэль, Кадм, тапирец, Лурих и еще несколько человек одновременно вошли туда.

–  Если ты где-то и прячешь деньги, то здесь.

Мгновенно все было перевернуто в этой берлоге.

Анаэль намеренно держался подальше от медвежьей шкуры, которая служила постелью вожаку. Кошель с деньгами красильщика Мухаммеда нашел Кадм.

Надо ли говорить, какой шок произвела эта находка.

Последняя фраза молитвы застряла в горле Анри.

Несколько секунд вернейший слуга стоял перед своим господином, держа в вытянутых руках доказательство его бесчестья. Висела мучительная тишина. К несчастью для Весельчака, он растерялся даже больше других. Его подвела самоуверенность, он не предполагал, что кто-то из этих ублюдков его перехитрит. Конечно, он догадался, что деньги подброшены, и точно знал, кто это сделал, но что теперь было толку от этого? Никто не поверит ни единому его слову. И чем дольше он молчал, тем глубже становилась пропасть, в которую он проваливался.

–  Это наши деньги, - с какой-то угрожающе-прозревающей интонацией сказал Кадм.

–  Что ты бормочешь, дурак! Неужели ты не понимаешь, что мне специально их подкинули!
– эти слова надо было сказать раньше, намного раньше. И другим голосом, не близким к истерике, а спокойным и властным.

–  Они лежали у тебя в изголовье, - тупо разглядывая кошель заметил Лурих.

–  Вам что, непонятно, что это не мои деньги?

–  Ты украл их у нас, - еще более тупо, и от этого особенно веско сказал Кадм и поднял на хозяина налитые мукой глаза. Он так верил этому человеку.