– Да, Ваше святейшество, - ответил кардинал де Прато, невысокий, сухой человечек с землистым лицом. Его так и называли за глаза в папском окружении - сухарь. Но при этом уважали, зная его неподкупный и непреклонный характер. Сочетавшийся, кстати, с невероятной изворотливостью ума сочетание редкостное. Почти для всех важных, особенно щепетильных дел, то есть требующих твердости и фантазии, папа использовал именно кардинала де Прато. И еще не было случая, чтобы ему пришлось об этом жалеть.

– Да, Ваше святейшество, у меня есть что сообщить вам, - повторил кардинал таким тоном, что Клименту V стало немного стыдно за свою наготу. Дело в том, что, страшную своею жарой середину июля, папа проводил в загородной резиденции на небольшом островке посередине Роны. Его святейшество только что выбрался из благодатных вод этой реки и сидел на деревянной скамье под тенистой ивой, завернувшись (довольно небрежно) в простыню. Он и сам себе и суровому кардиналу слегка напоминал развращенного древнего римлянина.

Любовь к купаниям - отголосок бытового стиля старой Италии, времен упадка империи, вошла в моду при папском дворе в ту пору. Климент V исповедовал его не так страстно, как это делали некоторые из его предшественников, что не уберегало его от недовольства консерваторов, таких, например, как кардинал де Прато.

– Судя по выражению вашего лица, ничего приятного мне услышать не придется.

– Именно так, Ваше святейшество.

Климент V сменил позу, запахнул простыню и отбросил лилию.

– Весь внимание.

– У меня одно известие и один документ.

– Ну-ну.

– Император Альбрехт мертв. Стало быть, трон свободен.

– Этого следовало ожидать.

– А вот и документ.

Де Прато достал из складок своей сутаны свиток пергамента. Климент быстро пробежал написанное.

– Н-да, они начали, сразу же. ...

– Да, Ваше святейшество. Сто пять тысяч турских ливров выделено для немедленного подкупа электоров. О чем свидетельствует подпись.

Желтый ноготь кардинала указал нужную строчку.

– Карл, граф Валуа, Алансон, Шартр и Анжу. Он привлек к делам и сына. Теперь это семейное дело.

Папа опять потянулся к горбинке своего носа и рука как бы пожалела, что лишилась лилий.

– Но сто пять тысяч это ведь не такие уж большие деньги.

– Думаю, это всего лишь первая выплата.

– Кто отправится с этими деньгами?

– По моим сведения, легисты Жерар де Лендри, Пьер Барьер и Гуго де ла Сель.

– Я плохо знаю их.

– Уверяю вас - законченные негодяи.

На лице Климента поселилась задумчивость. Легкая перебегающая тень, создаваемая ивовой кроной, способствовала усилению этого впечатления.

– Не кажется ли вам, де Прато... впрочем - пустое. Что там у нас с Шинонскими узниками?

– Не думаю, что Филипп добился каких-либо заметных результатов. Это бы ощущалось в его действиях. Он тратит деньги не как бездонно богатый человек. Даже на достижение целей, которых жаждет страстно.

Его святейшество опять поправил простыню.

– А вы тоже считаете, что пресловутое тамплиерское золото существует?

Кардинал пожал плечами.

– Я предпочитаю не иметь мнения о предметах, о коих не известно ничего определенного.

– Некоторое время назад вы, по-моему, придерживались несколько иного взгляда на эту проблему.

Щека кардинала едва заметно дернулась.

– Хорошо, хорошо, - улыбнулся папа.

– Да, Ваше святейшество, я советовал вам поддержать короля в его атаке на Орден, и поэтому несу свою меру ответственности за все, что происходит в Шиноне и, в целом, во Франции.

– Да успокойтесь же, де Прато, умоляю вас.

– Уверяю вас, что спокоен абсолютно.

И внешний вид и голос кардинала давали некоторые основания, чтобы усомниться в справедливости его слов. Его святейшество испытывал острое наслаждение от того, что ему удалось "зацепись" этого непробиваемого умника и святошу. В известной степени отношения папы с его довереннейшим помощником напоминали общение самого Климента V с королем Филиппом. Его святейшество дергал, задевал сурового старца, пребывая в необъяснимой уверенности, что тот полностью в его руках.