Шрифт:
Итогом броска оказалось то, чего я и хотел: мне удалось обхватить Акису сзади и прижать ее лицом к полу. Теперь требовалось вытрясти все оставшиеся у нее в запасе шипы и ядовитые зубы, но змея все еще шипела под ястребом и шипела так злобно, что я решил ради своей целости обойтись с ней более грубо. Я успокоил себя тем, что ассасинов учат терпеть боль в сотни раз более жестокую.
Быстро перевернувшись вместе с Акисой на спину, я ударил ее согнутым большим пальцем руки в нижнее соединение ребер и тут же вновь придавил лицом к полу.
Акиса сразу обмякла подо мной и захрипела. Теперь уже безо всякого труда я вывернул ей руки за спину, достал у себя из-за пояса приготовленную для этого мгновения цепочку и легко стянул ее запястья этими необременительными кандалами.
Оставалось только проявить в последний раз всю полноту моей власти над нею. Я запустил левую руку в ее волосы, густые, шелковистые, такие великолепные, что сердце мое дрогнуло - но я взнуздал свое сердце, как норовистого жеребца; я нагнал на себя злости, вспоминая про все железные зубья, готовые пронзить мою грудь; я надавил Акисе коленом на хребет между лопатками; я достал из-за пояса маленький кинжал, припасенный мною еще на текийских дорогах; я немилосердно потянул за волосы ее голову назад и приставил острие кинжала к ее гортани.
– Ты слишком долго охотилась за рыцарем-франком!
– свирепо прорычал я.
– Ты слишком долго ненавидела его, чтобы не полюбить. Отвечай мне: любишь ты его?!
Акиса отвечала тем же злобным шипением.
– Говори же!
– требовал я и с еще большей жестокостью тянул ее за волосы и еще немилосерднее давил острием кинжала на ее шею.
– Любишь его?!
Акиса издала слабый стон, и такая же слабая судорога пробежала по ее телу.
– Можешь не отвечать, - уже с полным хладнокровием изрек я и отвел от ее шеи острие, и разжал левую руку.
– И так знаю: ты любишь его.
Затем я быстро отскочил в сторону и, достигнув двери, опустился на пол. Я сел, бессильно вытянув ноги, и, привалившись спиной к дверным доскам, стал наблюдать за Акисой.
Поначалу она лежала без движения, потом повернулась на бок и, подтянув ноги к животу, стала бесцельно глядеть куда-то в сторону.
Через некоторое время она с большим трудом поднялась на колени, встала на ноги и, пошатываясь, направилась к противоположной стене. Там она бессильно опустилась на пол, прижалась спиной к мрачной гранитной кладке и, гордо закинув голову, вперила в меня взор поверженной, но не побежденной принцессы ассасин.
– Освободи мне руки, - донесся ее слабый, но повелительный голос.
Край аметы сполз с ее плеча и обнажил ее последнее, но и теперь самое действенное оружие.
И я оцепенел.
Но вовсе не прекрасная округлость ее груди остановила мой взор, обратив меня в камень.
Прямо под грудью я заметил большое родимое пятно звездообразной формы, пятно, которым был помечен и я, безымянный граф де Ту.
Моя сестра!
Акиса Черная Молния - моя сестра!
Принцесса ассасин - моя сестра!
Урожденная графиня де Ту! Дочь Милона Безродного и арабской невольницы по имени Гюйгуль! Тот самый младенец, который побывал на руках великого мастера ловушек Льва Кавасита и удивил даже самого дервиша Хасана по прозвищу Добрая Ночь!
О, как я возрадовался! Какие тяжкие кандалы упали разом с моего сердца, измученного любовью к двум красавицам, "беленькой" и "черненькой"!
Кровь вскипела в моих жилах. Останься я тем же юнцом, не изведавшим жестокого бесстрастия казематов Шинона, вскочил бы и пустился бы в пляс. Но теперь я умерил свою радость, взнуздал ее, как норовистого жеребца, и только своего облегченного вздоха не успел удержать за хвост.
Я не торопясь поднялся на ноги и, еще не сделав ни одного шага к своей, так жестоко обиженной мною сестренке, бросил к ее ногам свой кинжал.
– Я освобожу твои руки, - пообещал я ей, - и тогда ты сможешь посчитаться со мной. Только целься в одно место.
Тут я с наслаждением сбросил с себя пропитавшуюся потом рубашку и ткнул пальцем в темную звездочку на моей груди:
– Вот сюда!
Акиса вскрикнула, вскочила на ноги, опрометью бросилась мне навстречу, замерла в двух шагах от меня и, покачнувшись, едва не упала.
Я успел поддержать ее.
– Брат!
– прошептала она.
– Брат! Ты пришел!
Она рухнула на колени и, напугав меня тем, что со всего маху ударила лбом об камни пола, тут же затряслась в рыданиях.
Я кинулся на пол и обхватил ее всю руками, обнял мою вновь обретенную сестренку - но уже вовсе не той ястребиной хваткой.
– Успокойся, сестра! Успокойся!
– зашептал я ей в ухо, сомневаясь, слышит ли она меня сквозь такие густые локоны.
– Теперь все будет хорошо! Успокойся! И прости меня. Я признал тебя только сейчас, увидев родимое пятно. Мы могли убить друг друга.