Шрифт:
– Через неделю снимаемся... А о запасах для меня пока не хлопочи... У прежнего капитана, верно, все запасено... Купим у него...
И еще мягче прибавил:
– Всю эту неделю, с вечера будешь съезжать сюда... домой и оставаться до утра...
– Как же будете одни без меня на "конверте"?
– озабоченно промолвил Рябкин.
– Не беспокойся. Вечерами и я домой. А к флагу вместе на корвет.
Рябкин благодарно взглянул на капитана и спросил:
– Фрыштык{410} подавать, вашескобродие? Ариша постаралась.
– Спасибо. Не надо. А ты, Рябкин, не раскисай перед Аришей... Больше расстроишь свою жену... Постарайся для нее... Будь молодцом.
– Есть, вашескобродие! Известно - бабье сословье... Ревет! проговорил, стараясь бодриться и показать себя молодцом, Рябкин.
Но голос его вздрагивал и пригожее его лицо подергивалось, точно Рябкин готов был зареветь.
II
В эту минуту, топая ножонками, в прихожую вбежал маленький мальчик лет трех, худенький, бледнолицый, с золотистыми кудрявыми волосами и прелестными, необыкновенно большими, темными глазами.
Это был тот "Виктор Викторович", о котором спрашивал отец вестового.
В первое мгновение мальчик остановился с разбега и загоревшимися глазами любовался мундиром, густыми золотыми эполетами и орденами на шее и на груди отца, и затем бросился к нему, властно поднимая ручонки и вытягивая губы, чтобы его подняли и поцеловали.
Виктор Иванович поднял, как перышко, ребенка и с какой-то особенной порывистой горячностью целовал его и с мучительной тоской взглядывал на это милое личико с большими, широко открытыми, не по-детски умными, проникновенными глазами.
Он понес своего ненаглядного "Виктора Викторовича" в гостиную, и мальчик, перебирая ордена, говорил:
– Ты не уедешь от нас, папа? Тебе позволили остаться с нами?
– Нет, милый... не позволили...
– Так возьми Вику с собой...
– А как же мама останется без Вики?
– И мамочку возьми... И Рябкина... И няню... И Аришу... И Шарика... И чижика... Всех... Всех возьми!..
Вместо ответа моряк крепко прижал к себе мальчика и, спуская его на пол, вынул из кармана игрушку.
Он завел мышку, и она побежала по полу, делая маленькие круги.
– О... папа... смотри!..
Мальчик в восторге присел на корточки.
Отец умиленно взглянул на Вику и, стараясь скрыть тоску, направился в комнату жены.
III
Но из дверей уже торопливо вышла, слегка переваливаясь, высокая матовой белизны брюнетка лет двадцати пяти, в мягком теплом капоте, прикрывающем заметную полноту ее талии.
Это была необыкновенно милая женщина, при виде которой точно светлело на душе за хорошего человека. Даже самый легкомысленный человек с невольным почтением глядел на эту скромную, слегка застенчивую красавицу, казалось, и не понимающую прелести красоты ее одухотворенного изящного лица, доверчивого и ласкового, и больших ясных правдивых глаз, опушенных длинными ресницами.
Сразу чувствовалось, что за такой женщиной нельзя было ухаживать. Ее только можно было полюбить безнадежно, завидуя счастливцу Загарину, у которого, далеко не красивого и не блестящего, такая жена, что даже кронштадтские сплетни не могли ее коснуться.
Все только дивились такой на редкость счастливой паре.
Почти с благоговейной осторожностью обнял Виктор Иванович жену и, поцеловав ее, хотел только сказать о несчастье - своем неожиданном назначении в плавание на три года, - как жена, крепко сжимая в своей маленькой руке руку мужа, словно бы не отпуская его от себя и точно все еще не доверяя тому, что сразу почувствовала, как только что увидела мужа, спросила:
– Да неужели могли сделать такую несправедливость? Назначили тебя командиром "Воина"?
– Напротив... Блестящее назначение, Вера.
– Но ведь ты не хочешь его.
– Еще бы!..
– Отказывался?
– Разумеется.
– И все-таки... на три года?
Виктор Иванович махнул головой.
– Нет... Это невозможно!
– растерянно проронила молодая женщина.
И, вдруг спохватившись, сказала:
– Ты, милый, голоден... Идем в столовую.
Загарин отказался. Он закусил в Петербурге.
И с необыкновенной нежностью промолвил:
– Ты лучше садись, Вера... Устанешь.
– Пойдем ко мне... Няня здесь с Викой... Расскажи, что министр сказал... Отчего тебя назначил...
Мышка остановилась. Мальчик схватил ее и подбежал к матери.
– Мамочка! Смотри какая!.. Папа привез... Он всех нас возьмет! радостно кричал Вика.
И, показав матери мышку, отнял ее и вернулся к пожилой своей няне Матрене Петровне.
Вера Николаевна, казалось, все еще не могла поверить, что муж уйдет в плавание... Им всем так хорошо вместе...