«Ф, 29 сентября 195…» Пятилетний убийца. В пригороде Р. среди играющих детей пятилетнего возраста возникла ссора. Один из них вытащил нож и заколол им своего приятеля Курта Б., сына эмигранта. Отец убитого работал в той же фирме, что и отец убийцы.

Когда заходит речь о случаях подобного рода, всегда находятся люди, которые склонны занижать их значение. По их мнению, газеты сообщают об исключениях, отклонениях от нормы, от которых не свободна ни одна эпоха. Было бы заблуждением считать, что сегодняшняя молодежь хуже молодежи предыдущих поколений.

Согласно статистическим данным, среди молодежи растет преступность, в особенности в американских мегаполисах. Она возрастает и в Европе. Находятся люди, несогласные с этим и приводящие противоположные данные статистики. Они указывают, что в прежние времена не велся учет детской и юношеской преступности. Приводятся факты с целью доказать, что поведение подростков в прошлом было не лучше нынешнего.

Так, например, в сельской местности имели место так называемые подростковые войны. Мальчики в возрасте от 12 до 16 лет объединялись в группу, объявляли войну группе ребят из другой деревни. Вооружившись палками, булыжниками, луками и стрелами, а порой даже маленькими самодельными пушками (ибо орудийная канонада придавала войне более вид настоящего боя) подростки сходились где-нибудь на окраине села в глухом лесу, где они могли без помехи со стороны взрослых дать волю своему воинственному духу (еsprit combatif по Пиаже). Участники побоища награждали друг друга шишками, ранами, разбитыми носами и синяками, а кому-то удовольствие померяться силами стоило глаза. Понятно, что когда о подобных столкновениях становилось известно, в дело вмешивались соответствующие инстанции: школьная администрация, учителя и лесничие. Эти войны подвергались строгому запрету под угрозой наказания, местность прочесывали патрули, прибегавшие к силе в случае отказа подростков подчиниться, и в итоге эти аномальные явления пресекались.

Плачевную известность получили и подвиги неких «ночных шалопаев». Так называли подростков из числа учащихся вечерних школ, курсов повышения квалификации и ремесленных училищ. После работы и занятий они собирались вместе, чтобы подурачиться и осуществить какую-нибудь проделку, отнюдь не всегда безобидную, и таким образом дать выход своим инстинктам разрушения. Вот одна из их шуток: подростки разобрали стоящую у крестьянского дома телегу, приставили к дому лестницу и по ней бесшумно втащили на крышу все составные части телеги, для чего им пришлось изрядно попотеть, затем телега была вновь собрана и установлена на коньке крыши. С наступлением утра взору сельских жителей предстало невиданное зрелище, вызвавшее у одних злорадный смех, а у других понятное негодование. Ряд других свидетельств их «подвигов»: кухонные двери, снятые с петель и прикрепленные веревками или цепями к верхушке вишни; снятая с петель садовая калитка, брошенная затем в ручей; семена сорняков, посаженные в свежеразрыхленную клумбу – крестьянка обнаружила проделку ночных хулиганов только тогда, когда показались первые всходы; отвинченные или даже оторванные крепления у новенькой садовой ограды и т. д. Однако, как правило, люди только посмеивались надо всем этим и не принимали таких проказ всерьез, вспоминая свои аналогичные проделки в том же возрасте. Если причиненный ущерб был значителен, сообщали местному лесничему: он находил виновников, и родители последних сообща улаживали дело, т. е. собирали деньги и возмещали причиненный ущерб, после чего инцидент считался исчерпанным.

Худшего свойства были проделки более старших парней, от 18 до 22 лет, субботними вечерами уходящих на «круг». Они собирались вместе и отправлялись в соседнее село, где в питейном заведении устраивались танцы, и начинали задирать присутствующую молодежь, поначалу словами, оскорбительными замечаниями, а затем переходили к действиям.

Они вырывали ножки стульев и использовали их как оружие, разбивали лампы, в результате начиналась всеобщая драка, в которой зачастую друзей и врагов уже не различали и в которой хозяин заведения, не оставшийся в стороне, и другие взрослые получали свою долю. Нередко тот или иной участник такой баталии попадал в госпиталь. Когда мать одного из пострадавших спросили, где теперь ее Яков, – она с улыбкой заявила: его немножко задели, так что он лежит в госпитале, однако он многим успел здорово «вмазать». В ее голосе звучала явная гордость за юного «героя», и ее восхищение разделяли сельские красотки. Порой становилось известно, что гулящие парни в очередной раз подстерегли где-то зазевавшуюся девушку и, раздев ее догола, оставили в таком виде ночью в поле[10].

Глава 1. Формы проявления насилия в школе

Явные и латентные формы насилия

Насилие среди детей и подростков – тема, которая не может не волновать. Узнав о страданиях 9-летней школьницы, которая потеряла сон, потому что терпит побои во время перемен, мы испытываем печаль или ярость. Школа должна быть местом, где дети растут и развиваются, а не местом для проявления негативных сторон человеческой природы. К сожалению, опыт свидетельствует об обратном. Школа, классная аудитория не застрахованы от проявлений агрессии и насилия, прорывающихся во время уроков, на переменах или по дороге в школу, а зачастую и полностью подчиняющих себе распорядок дня ребенка. Эта малоприятная сторона человеческой сущности обнаруживается у людей всех возрастов, и детство не составляет здесь исключения.

Однако сравнение форм проявления насилия в различных школах приводит к выводу об отсутствии одного «почерка», одного знаменателя, типа. Проблема варьируется от школы к школе, обладает специфическими особенностями, характерными для данного класса или квартала. Насилие предстает в бесчисленном множестве вариантов. Мы вынуждены изыскивать методы его укрощения в соответствии с формой или личиной, в которой оно себя обнаруживает. Формы проявления детского насилия всегда имеют отпечаток той или иной школы, той или иной группы детей и подростков, той или иной среды.

Быстрее всего взрослые реагируют на явные проявления агрессии. Под этим подразумеваются случаи детского садизма, когда дети мучают своих сверстников или совершают поступки, выходящие за рамки обычных шалостей и пугающие своей жестокостью и отсутствием сдерживающего начала.

В одном из 5-х классов начальной школы постоянным издевательствам подвергалась страдающая ожирением и близорукостью девочка. Во время перемены или по дороге в школу несколько мальчиков, подбадриваемых одноклассниками, окружали девочку – почти инвалида – и, вырвав у нее очки, растаптывали их ногами, чтобы затем сообща насладиться зрелищем ее всхлипываний и беспомощных попыток найти дорогу. Слабость зрения этой девочки стала поводом для издевательств с их стороны.

Явные проявления насилия могут быть направлены не только против отдельных лиц, вызывающих к себе повышенный интерес окружающих, но и целой группы. В одной из школ Цюриха возникла мода на «бросание карликов». Во время перемен ученики 5-х и 6-х классов ловили 7– и 8-летних первоклассников, выстраивались в линейку перед полем и устраивали соревнование: победителем считался тот, кому удавалось дальше всех забросить в поле малолеток – мальчика или девочку. Другой пример насилия одной возрастной группы над другой, осуществляемого в форме террора, скрытого от глаз взрослого, имел место в одной из школ Берна. Напротив здания школы находился магазин, торгующий аудио– и видеопродукцией. Его директор обратился к администрации школы с жалобой на участившиеся кражи дисков, в которых он обвинял учеников школы. Он утверждал, что большинство ворующих кассеты и диски – дети младшего школьного возраста. Преподавательницы начальных классов отказывались этому верить и возмущенно отвергали самую мысль о чем-то подобном, им казалось невероятным, чтобы ученики 1-го и 2-го классов могли быть замешаны в воровстве. Все это казалось им явным недоразумением, и они отвергали все упреки. Однако после того, как в результате подключения специалистов по критическим ситуациям было проведено расследование и соответствующая работа с самими учащимися, выяснилось, что младшие школьники оказались жертвами террора со стороны группы мальчиков 6-го класса. Эти «деды» приказывали малышам таскать для них диски под угрозой применения физической силы. Боязнь учеников младших классов мести со стороны старшеклассников была причиной их молчания. Происходящее оставалось тайной как для родителей, так и для учителей.