– Извините. Я должна перебить вас! – В писклявом голоске Черри прозвенела сталь. – Я знаю, что убийца – Марго!

– А вот я не знаю. И даже в том случае, если проникнусь вашей убежденностью, то должен, до того как приступлю к выполнению вашего замысла, убедиться в отсутствии подводных камней. Времени это у меня много не займет. Завтра вам скажут о моем решении. Я бы хотел…

Черри снова перебила его:

– Я не могу столько ждать. Не позднее завтрашнего утра я должна сообщить в полицию о разговоре с Куртом.

– Пф! Вы не только можете подождать, но безусловно подождете. С той минуты, как вы сообщите в полицию о разговоре с Куртом, вы утрачиваете рычаг для нажима на меня. Вы узнаете о моем решении завтра. Теперь же мне надо подумать. Арчи?

Я встал. Черри посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Вулфа. Она еще немного посидела, обдумывая положение и взвешивая свои шансы – лицо ее при этом оставалось, как всегда, совершенно непроницаемым, – а потом встала.

– Я получила огромное удовольствие, – прощебетала она как ни в чем не бывало, – от того, что побывала здесь и познакомилась с вами. Еще раз прошу прощения за то, что не позвонила и не предупредила о своем приходе. Чем раньше вы позвоните мне завтра, тем лучше.

Она повернулась и зашагала к двери, а я потрусил следом.

Я подержал шубку, помог Черри облачиться в нее, распахнул дверь, убедился, что Черри благополучно преодолела все семь ступенек и спустилась на тротуар, запер дверь, наложил цепочку, возвратился в кабинет и сказал Вулфу:

– Снегопад прекратился. Кто, по-вашему, подойдет лучше – Сол, Фред, Орри или Билл?

– Сядь! – рыкнул Вулф. – Ты разбираешься в женщинах. Что скажешь?

– Только не в таких. Я пасую. И ломаного гроша на нее не поставлю. А вы?

– Я тоже. По всей вероятности, она врет. Я допускаю также, что она – убийца. Сядь. Я хочу знать все, что случилось там сегодня после моего ухода. Во всех подробностях.

Я сел и отчитался. Вместе с ответами на вопросы это заняло у меня один час и тридцать пять минут. Стрелки часов показывали уже начало второго, когда Вулф наконец отодвинул кресло назад, с усилием встал, пожелал мне спокойной ночи и отправился спать.

На следующий день, в субботу, в половине третьего я сидел в здании прокуратуры на Леонард-стрит, в том самом кабинете, где некоторое время назад мне удалось успешно конфисковать завтрак помощника окружного прокурора [2] . Впрочем, никакой нужды вновь повторить этот подвиг у меня не было, поскольку я только что отобедал в ресторане «Ост», где уплел вкуснейшие поросячьи ножки с тушеной капустой.

Насколько я знаю, никаких попыток навесить убийство Боттвайля на Марго пока не предпринималось; не делалось вообще никаких попыток. Поскольку по утрам с девяти до одиннадцати Вулф неизменно торчит наверху в оранжерее, а завтракает у себя в комнате, сидя в постели, я, памятуя о том, что должен к десяти явиться в прокуратуру, позвонил Вулфу по внутреннему телефону незадолго до девяти, и спросил, нет ли у него каких поручений. Вулф ответил, что нет. Помощник окружного прокурора Фаррелл, продержав меня целый час в приемной, затем провел со мной два часа в обществе стенографистки и одного из сыщиков, который в пятницу днем приезжал на место преступления. Меня без конца гоняли взад-вперед по моим собственным показаниям, выспрашивая заодно подробности моих взаимоотношений со всеми людьми Боттвайля. Правда, о том, известно ли мне что-нибудь про Санта Клауса, Фаррелл спросил меня лишь однажды, поэтому и соврать мне пришлось только раз, если не считать того, что я умолчал о разрешении на вступление в законный брак. Когда, уставший от неравной борьбы помощник прокурора объявил перерыв и велел мне снова явиться к половине третьего, я отправился в «Ост» отведать поросячьих ножек и по дороге позвонил Вулфу; я предупредил, что сам не знаю, когда вернусь домой, а Вулф сказал, что поручений для меня у него по-прежнему нет. Я сказал, что, по моему мнению, Черри Квон не будет ждать его звонка до Нового года и проболтается полиции. Вулф ответил, что полностью со мной согласен, и бросил трубку.

Когда меня снова вызвали в кабинет Фаррелла, помощник прокурора встретил меня один – ни стенографистки, ни сыщика я уже не увидел. Фаррелл поинтересовался, сытно ли я отобедал, дождался – меня это тронуло до глубины души, – пока я отвечу, подвинул ко мне листы бумаги с отпечатанными показаниями и откинулся на спинку стула.

– Перечитайте внимательно, – попросил он, – и решите, захотите ли подписать их.

Поскольку подразумевалось, что я могу и не захотеть, я прочитал текст не торопясь и внимательно, все пять страниц. Не найдя повода ни для цензуры, ни для споров, я придвинул стул поближе к краю стола Фаррелла, положил протокол на стол и достал из кармана шариковую ручку.

– Одну минуту, – произнес Фаррелл. – Вы неплохой парень, несмотря на строптивый прав, так что я хотел бы вам помочь. Здесь подчеркивается, что вы рассказали нам все, ничего не утаив, обо всех своих действиях вчера днем.

– Да, я это прочитал. Ну и что?

– Тогда кто нанес отпечатки ваших пальцев на некоторые обрывки бумаг в корзинке для мусора?

– Черт побери! – с чувством выругался я. – Забыл надеть перчатки.

– Прошу вас отнестись к моим словам посерьезнее, – попросил Фаррелл, не спуская с меня глаз. – Вчера, отправившись не поиски Санта Клауса, вы поднялись в кабинет Боттвайля и самым тщательнейшим образом перерыли всю корзинку для мусора. И вы вовсе не случайно забыли об этом. Вы, насколько нам известно, вообще ничего не забываете. Следовательно, вы преднамеренно умолчали об этом факте. Я хочу знать – почему. И еще: что именно вы взяли из корзинки и что с этим сделали?

Я ухмыльнулся.

– Я зол сам на себя, – пояснил я, – поскольку недооценил скрупулезность полицейских. Мне и в голову не пришло, что они способны искать отпечатки пальцев на ничего не значащих обрывках бумаги, но я просчитался. Терпеть не могу садиться в калошу. – Я пожал плечами. – Ладно, ничего не попишешь. Век живи – век учись.

Я придвинул к себе протокол, подписал последнюю страницу, протянул подписанный протокол Фарреллу, а второй экземпляр сложил вчетверо и упрятал в карман.