На заседании Собора 25-го января было составлено моление о спасении Русской Православной Церкви и предложено наметить на всякий случай преемника Патриарху [8] (не от хорошей жизни), а на 118 заседании Собора 29-го марта обсуждался обширный доклад специальной комиссии о гонении на Церковь. [9] Опять же. Патриарх чувствовал это больше, чем кто-либо.

Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем неповинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной "контрреволюции". [10]

"Точно множество бесов налетело на Россию и со свойственной им ловкостью в искушениях принялось наполнять в большинстве темные русские умы тем духом, который еще до начала мировой войны распространился по Европе и привел ее к катастрофе". [11]

"Грядущий Хам, - писали "Церковные ведомости", - ужасал ожидаемыми бедствиями русскую интеллигенцию, дождавшуюся, наконец. "Пришедшего Хама", который на наших глазах попирает ее, повергая на землю в грязь свою и в ней затаптывая своими звериными ногами всех и все.

Растерзывание генералов и офицеров заживо, разграбление имущей интеллигенции и издевательства над нею самых бесчеловечных видов сделались уже известными читающей публике.

О страданиях православного пастырства печать замалчивает. А каковы они, можно судить по немногим примерам сего". [12]

"Народное слово" писало в те дни о том, что погромная волна пошла значительно дальше винных погребов, она нашла новые объекты, новые точки приложения, - и тут-то бросался в глаза некоторый параллелизм.

Смольный совершил налет на Александро-Невскую Лавру, - и ночным погромам подвергаются церковные дворы.

Смольный объявил золото сейфов конфискованным, - а герои ночи производят экспроприацию в ювелирных магазинах.

Смольный обыскивает частные квартиры "буржуев" в поисках спрятанного продовольствия, желая таким способом накормить голодающий из-за гражданской войны Петроград, - громилы тоже обратили свое благосклонное внимание на частные квартиры "буржуев", считая себя более способными обнаружить запасы.

А между тем, когда приходится обуздывать учеников, учителя не знают жалости. Ведь при одном только усмирении пьяных беспорядков на Вознесенском было перебито 160 человек. [13]

После долгого перерыва в "Новой Жизни" возобновил свои размышления М. Горький. [14]

Примечательна его характеристика исторического момента.

Забитый до отупения жестокой действительностью, пьяненький, до отвращения терпеливый и, по-своему хитренький, московский народ всегда был и остается психологически совершенно чужд российскому интеллигенту, богатому книжными знаниями и нищему знаниями русской действительности. Тело плотно лежит на земле, а голова выросла высоко в небеса, - вдали же, как известно, все кажется лучше, чем вблизи.

Конечно, опыт социальной революции - занятие, весьма утешающее маньяков этой прекрасной идеи и очень полезное для жуликов. Как известно, один из наиболее громких и горячо принятых к сердцу лозунгов нашей самобытной революции явился лозунг: "Грабь награбленное!"

Грабят, изумительно, артистически, нет сомнения, что об этом процессе самоограбления Руси история будет рассказывать с величайшим пафосом.

Грабят и продают церкви, военные музеи, продают пушки и винтовки, разворовывают интендантские запасы; грабят дворцы бывших великих князей, расхищается все, что можно расхитить, продается все, что можно продать: в Феодосии, солдаты даже людьми торгуют: привезли с Кавказа турчанок, армянок, курдок и продают их по 25 рублей "за штуку". Это очень "самобытно", и можем гордиться, - ничего подобного не было даже в эпоху Великой Французской революции.

Честные люди, которых у нас всегда был недостаток, ныне почти совсем перевелись: недавно я слышал приглашение такого рода: "Приезжайте к нам, товарищ, а то у нас, кроме трех рабочих, ни одного честного человека нет!"

И вот этот маломощный, темный, органически склонный к анархизму народ ныне призывается быть духовным руководителем мира. Мессией Европы.

Казалось бы, что эта курьезная и сентиментальная идея не должна путать трагическую игру народных комиссаров. Но "вожди народа" не скрывают своего намерения зажечь из сырых русских поленьев костер, огонь которого осветил бы западный мир, где огни социального творчества горят более ярко и разумно, чем у нас, на Руси.

Костер зажгли, горит он плохо, воняет Русью, грязненькой, пьяной и жестокой. И вот эту несчастную Русь тащат и толкают на Голгофу, чтобы распять ее ради спасения мира. Разве это не "мессианство" во сто лошадиных сил?

А западный мир суров и недоверчив, он совершенно лишен сентиментализма. В этом мире дело оценки человека стоит очень просто: вы любите? вы умеете работать? Если так - вы человек, необходимый миру, вы именно тот человек, силою которого творится все ценное и прекрасное. Вы не любите, не умеете работать? Тогда при всех иных ваших качествах, как бы они ни были превосходны, вы - лишний человек в мастерской мира. Вот и все.