– Молодец, - похвалил Смирнов.
– Останешься послушать или к себе пойдешь?

– К Верному пойду, кормить его пора, - сказал нелюбопытный Семеныч. Он свое главное дело сделал: умыл оперативников и отстоял честь собаки.

– Тогда иди, - разрешил Смирнов. Семеныч быстренько исчез.
– Теперь Андрей Дмитриевич.

Андрей Дмитриевич, не вставая, развел руками:

– Говорить, собственно, нечего. Первая же пуля, попавшая в шею Цыгана, была смертельной. Выстрел произведен с расстояния пяти-шести метров, так как на коже не обнаружено порохового ожога. Второй выстрел, в сердце, был произведен в упор, уже в лежащего. Добивали для верности. Вот и все. О времени инцидента и смерти вы осведомлены достаточно точно и без помощи медицины.

– Спасибо, Андрей Дмитриевич.
– Смирнов ласково посмотрел на Лидию Сергеевну: - Лидия Сергеевна, ваше слово.

– Егоров, который был с вами на месте преступления, всю ночь и до часу дня работал с вещественными доказательствами и следами. Вот его материалы.
– Болошева протянула Смирнову бумаги.

– А сам он где?
– недовольно спросил тот.

– А сам он спит, - ответила Болошева.
– Наше начальство, в отличие от вашего, считает, что человек не должен работать по двадцать четыре часа в сутки, и поэтому погнало его домой, полагая, что его записка в достаточной для оперативной работы степени освещает суть дела. Той же точки зрения придерживаюсь и я. Еще вопросы будут, Александр Иванович?

– Сегодня нас все умывают, Саня, - поделился своими наблюдениями с руководителем Казарян, - Семеныч умыл, Лидия Сергеевна опять же...

– Мне продолжать?
– игнорируя казаряновскую реплику, спросила Болошева. Смирнов кивнул. Она кивком же поблагодарила его и продолжила: Я занимаюсь баллистической экспертизой. Нам были представлены сначала четыре пули, а потом еще две...

– Значит, две не нашли, - перебил ее Смирнов и тут же извинился: Пардон!

Смешливый Казарян, сдерживаясь, не рассмеялся - хрюкнул. Лидия Сергеевна опять на него не отреагировала:

– Начну с пуль, которые были выпущены в Петровского. Выстрелы произведены из револьвера английского производства "виблей", часто именуемого "бульдогом". Револьвер в нашей картотеке не фигурирует. Оставшиеся четыре пули сильно деформированы, так как попадали в металл и камень. За исключением одной. Сравнительный анализ позволяет с достаточной точностью сказать, что все четыре пули выпущены пистолетом австрийского производства "штейер". Этот пистолет также в нашей картотеке не значится.

– Ничего себе! Еще два неизвестных ствола!
– констатировал Ларионов, а Смирнов спросил:

– Лидия Сергеевна, "штейер" - это машинка, которую, помимо магазина-обоймы, через ствол заряжать можно?

– Вы не ошибаетесь, Александр Иванович.

– И последнее, Лидия Сергеевна. Две пули от "бульдога" обнаружены в теле убитого?

– Нет. Первая пуля, которой Цыган был смертельно ранен в шею, не найдена. Ожидая Цыгана, убийца залег, и выстрел произведен снизу. Пуля, легко пробив мягкие ткани, ушла в неизвестность.

– А не могло быть такое - первый выстрел, выстрел из "штейера", был произведен в шею, а добивал убийца Цыгана из револьвера?

– Один шанс из ста: это в том случае, если убийца не совсем нормален. Мыслимое ли дело - наклоняться, не будучи полностью уверенным, что не получишь в ответ пулю от легкораненого?

– Логично. Дети, скажите тете Лиде "спасибо", - скомандовал Смирнов. Опергруппа, как один, поднялась и по слогам, будто школьники в классе, отчеканила:

– Спа-си-бо!

Не смутил ироничный рык Лидию Сергеевну. Она насмешливо глянула на Смирнова и сказала:

– Не за что. Тем более за "тетю Лиду".

И вышла, чтобы не дать возможности Смирнову подобрать достойный ответ.

– Сегодня один-ноль в ее пользу, - зафиксировал счет Казарян.

– Я ушел, Саня, - сообщил Андрей Дмитриевич и удалился. Трое молодых преданно смотрели на Смирнова. Тот осведомился у них:

– Ребята, вам задания дали?

– Мы их с Романом задействовали, - сообщил Ларионов, и ребята согласно покивали.

– Тогда вперед, орлы! Вас ждут великие дела!
– Ребята быстренько выкатились. Смирнов полистал записку эксперта и предложил:

– В Перекидку?

Начал умевший читать абзацами Казарян, за ним листы принимал Смирнов, и уже последним изучал материалы Ларионов. Казарян отстрелялся за несколько минут. Смирнов с Ларионовым еще водили носами по строчкам, а он топтался у окна, разглядывал "Эрмитаж" свой ненаглядный, надо полагать, думал. Смирнов дочитал, дождался Ларионова, спросил: