– Нет, сэр. Водителю такси, который отвез её туда, мы уже несколько месяцев платим. По его словам, Макинли впустил её в дом.

– Дьявольщина!

– Да, сэр.

– Сколько времени понадобится вам, чтобы сколотить команду? Из людей, которым можно всецело доверять. Людей, не способных сомневаться, слепо выполняющих приказ и начисто лишенных сочувствия к бывшему коллеге.

– Два-три дня. Максимум – четыре.

– Нет. Все должно быть готово к завтрашнему вечеру. И учти, сынок – на сей раз мы не должны облажаться! В противном случае, нам обоим не сдобровать. Это ясно?

– Да, сэр.

– Итак, завтра вечером?

– Да.

– Умница, – похвалил генерал, откидываясь на спинку кресла. – давай тогда выпьем за успех.

Лежа на узкой кровати, Энни беспокойно ворочалась, прислушиваясь к долетающим снизу звукам. Она уже горько раскаивалась и кляла себя последними словами, что поддалась порыву и приехала сюда, в этот богом забытый уголок. С другой стороны, примерно то же самое она твердила себе все эти три дня, с тех пор как приняла решение обратиться за помощью к Джеймсу Маккинли.

Отца ей все равно уже не вернуть. Из мертвых его не воскресишь, и от этого её сумасбродный поступок делался уже не только авантюрным, но и безрассудным. Что из того, что смерть отца выглядела такой внезапной и нелепой? Разве не все несчастные случаи столь же нелепы?

Она уже прошла через все первые и неизбежные стадии траура. Гнев, слепую отрешенность, безмолвное горе. С того ужасного дня минуло уже больше полугода – пора, казалось бы, сбрасывать траурные одеяния и начинать новую жизнь.

Тем более что существование представлялось Энни в розовом свете. На её стороне были молодость, отменное здоровье и вполне недурная внешность. Пусть её семейная жизнь и не склеилась, но разошлись они с Мартином не только с достоинством, но и вполне по-доброму, дружелюбно. А дальнейшие отношения с мужским полом, хотя и складывались они не вполне так, как мечтала Энни, тем не менее тоже доставляли ей удовольствие.

У неё были подруги, верные и преданные. Была и любимая работа – Энни служила психологом в то самой привилегированной квакерской школе, в которой когда-то училась сама. Она переехала жить в фамильный джорджтаунский особняк, в котором прошло её детство. Дом этот был полон воспоминаний, причем большей частью – счастливых и радостных. Да и денег у неё водилось достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать. По любым меркам, Энни была богата. Она даже представить не могла, какими средствами располагал её отец, пока не ознакомилась с условиями завещания.

Словом, жизнь её была покойна и безмятежна. Одного ей только не хватало – любви. Воскресить отца, конечно, тоже было невозможно. И все же, чем пускаться в эту головокружительную авантюру, может, лучше было хотя бы щенка какого-нибудь завести? Или, на худой конец, ещё раз замуж выскочить? Или хотя бы посидеть и подумать?

В течение последних трех дней Энни обуревала одна навязчивая мысль. Она должна приехать сюда и отыскать Маккинли. Единственного человека, который мог ответить на все терзавшие её вопросы.

Отца своего она всегда беззаветно любила. Уинстон Сазерленд не был лишен вычурной театральности, иногда казался даже чересчур сентиментальным, но все это заставляло Энни любить его ещё сильнее.

И вот теперь, вспоминая фразу, которую её отец как-то вскользь обронил про Маккинли, она поняла: Уин нисколько не преувеличивал. Джеймс Маккинли, всегда подтянутый и безукоризненный, пунктуальный и деловой, должен был помочь ей разобраться в этой головоломке. В деталях тайного и преступного сговора, жертвой которого, возможно, пал её отец.

Однако человек, который её встретил, даже отдаленно не напоминал прежнего Маккинли.

Конечно, глупо было с её стороны надеяться, что Маккинли встретит её, попивая кофе, в одном из своих черно-серых, с иголочки, костюмов, но, что он окажется в таком виде… Энни в очередной раз принялась корить себя за то, что выболтала свои самые сокровенные мысли незнакомцу, насквозь пропитавшемуся парами текилы.

Нет, не стоило ей сюда приезжать. Лежа в постели и понося себя последними словами, Энни твердо решила, что утром извинится, распрощается и уедет.

Если, конечно, у неё сохранились ещё хоть крохотные остатки здравого смысла.

Она даже не подозревала, что Маккинли за ней наблюдает. Не тот был человек Джеймс, который способен допускать ошибки, пусть и в пьяном угаре, и даже не оправившись от потрясения, вызванного столь внезапным появлением Энни. И сегодняшняя ночь не стала исключением.

Энни лежала на узкой металлической кровати, соломенные волосы рассыпались по плечам. Вместо ночной рубашки на ней было что-то вроде короткой маечки, оставлявшей открытыми загорелые руки; сбившаяся простыня едва прикрывала длинные ноги. Энни долго, очень долго не засыпала, и Джеймс терпеливо сидел внизу, потягивая текилу и прислушиваясь к её дыханию. Даже к биениям её сердца.