– Вот такие господа, которые ночами по коридорам ходят... и зарежут.

– Позвольте!
– крикнул я.
– Это уже наглость!

От злобы у меня даже заломило в затылке.

– Господа! Господа!
– Хряпов постучал вилкой о графин.

– Да мы - ничего, - неуверенно, с подхрипотцой сказал Фундуклиди.

Я оскорбленно вскинул голову - и вдруг натолкнулся взглядом на Степана и замер. Хряповский слуга смотрел, не мигая, на Фундуклиди, и были в его глазах презрение, ненависть - много всего было в этих глазах настоящее злодейское обжигающее варево.

Фундуклиди, удивившись тому, как внезапно осеклась моя горячность, тоже посмотрел в ту сторону, что и я, и, встретившись со степановым взглядом, заерзал и спешно отвел свои наглые глаза, словно ожегшись. После этого Степан, словно очнувшись, продолжал свои обычные обязанности, а мы с детективом, наоборот, как бы замерли.

– Что это с вами, господа?
– спросил Хряпов, изумленный тем, что наш кипяток вдруг остыл.

– Салат... вкусный очень...
– проговорил Фундуклиди в тарелку.

Салат!

Я решил, что миндальничать больше нельзя. Положение наше серьезное, а здесь - явно какое-то темное дело. То, что грека и Степана связывает невидимая нить - налицо. И нить эту надобно нащупать! Только подойти следует хитро: эдак с бочка.

Гм... с бочка. Собственно, три случая можно поставить греку в вину. Прежде всего, он меня давеча ночью чуть не угробил. Это раз. Это ужасно и даром ему не пройдет. Потом - в самом начале нашего сидения - он шатался зачем-то по чердаку. Это два. И в-третьих, - шушукался со Степаном тогда за углом... Но это всё не козыри. С шушуканьем он уже один раз вывернулся, так что теперь его на это, пожалуй, не поймаешь... Жаль... Стрелял в меня?.. Скользок он, Фундуклиди, начнет демагогию разводить, еще обвинит меня в личной мести. Что же остается: давний случай с чердаком?...

Всю оставшуюся трапезу я то и дело испытующим взором вдруг упирался в Степана. Тот, однако, не менял своей обычной невозмутимости и продолжал заученно разливать кофей или двигать тарелки. Тогда я еще тверже решился взяться как следует за грека. После завтрака я долго кружил вокруг него ястребом, пока в укромном углу не взял его, наконец, за пуговицу.

Кто бы мог подумать, что мой вопрос угодит в яблочко! А яблочко у толстого грека, очевидно, находилось в оттопыренном животе под жилетом, потому как он скрючился при моих словах.

– Я боюсь, Михаил Ксантиевич, что мне придется рассказать Савватию Елисеевичу про чердак.

Мы с Фундуклиди находились вдвоем в гостиной, а Хряпов ушел "покемарить".

– Про что?
– переспросил грек, пытаясь недоумевать. Но прежде, чем первые звуки вылетели из его уст, он уже начал бледнеть и растерялся.

– Что за привычка такая у вас, - отечески ласково пожурил я, - чуть что - дурачка строить.

Фундуклиди "дурачка" пропустил мимо ушей. Какое уж тут самолюбие, когда вся душа, поджав хвост, явно забилась под селезенку.

– Петр Владимирович, - заговорил он тонким и каким-то ранее не слышанным приторным голосом.
– Неужели вам доставит удовольствие фискальство? Это на вас совершенно не похоже.

Я чуть не подпрыгнул. Дело нечисто! Но молодчик-то - хорош! Разоблачение предателя, а возможно, и сообщника злодеев, для него, видите ли, фискальство!

– Михаил Ксантиевич, - напитываясь негодованием, сказал я, - за кого вы меня принимаете? За осла? Если вы замешаны в преступлении, то я все равно не смогу воспринять это как гимназическую шалость.

Я всё время следил за жестами грека, готовый предпринять необходимые действия, если он вздумает пустить в ход оружие. Уж охладить его пыл в таком случае я сумел бы. Фундуклиди, однако, вел себя удивительно смирно, лишь потел и боялся.

– Какое же это преступление, Петр Владимирович?
– воскликнул он. Помилуйте!

– Самое настоящее, - сурово отрезал я.

– Я ведь только желал восстановить справедливость!

Наступила пауза, во время которой я с изумлением посмотрел на грека: что он такое несет? Может, просто напускает туману? Надвинувшись, я не то прохрипел, не то прорычал:

– Что за чушь? О какой еще справедливости толкуете вы... Вы... Знаете, кто вы?

– Но-но-но!
– заверещал детектив, отскакивая петушком.
– Держите себя в рамках, Петр Владимирович! Ишь как вас разобрало. Ага! Теперь-то я вижу, что прав в своих предположениях!

– В предположениях...
– шипел я змеей, сгребая за лацканы его тушу. Вы в них ошиблись, милостивый государь...

– Нет, не ошибся!
– страдальчески выкрикнул Фундуклиди мне в лицо. Вы с Хряповым меня надули! Потому я и взял ложки!... Чтобы восстановить справедливость!