– Скажи, Сергей Сергеевич, ты всегда все делаешь через жопу?

– Когда как. Мне было нужно, чтобы Лев Анатольевич беспрекословно выполнял все мои предписания, - объяснил я.

– Какие?
– спросил Антонюк.

– Может, мы обсудим это" наедине?

– Если можно, при нас, - попросил майор.
– Учиться так учиться..

– Я не скажу ничего нового.

– Тем более.

– Пожалуйста. Первое: наглухо заварить дверь на чердак. Второе: поставить в квартиру бронированную дверь с кодовым замком. Завтра же. Третье. Никому никаких ключей. Никому. Вы меня понимаете, Лев Анатольевич?

– Да, - буркнул Антонюк.

– Каждый день менять маршрут и время возвращения домой. По вам часы можно проверять. Сейчас это не достоинство. Не прощаться с охраной в лифте. Больше того. Двое постоянно должны находиться с вами. Даже ночью. Пусть один спит в гостиной, а другой на раскладушке в прихожей.

– Ну, знаете!
– запротестовал Антонюк.

– Хотите еще раз встретиться с киллером? На этот раз с настоящим?

– Сдаюсь. Что еще?

– Наймите охрану на дачу. Двух или трех человек. Сойдут и местные, только не пьянь. Когда едете на дачу, никаких телефонных предупреждений. Вообще о своих поездках по телефону не говорить.

– О моих предвыборных встречах знает весь город.

– Встречи и митинги - моя забота. И до конца избирательной кампании - никаких ресторанов, никаких дружеских посиделок и никаких утренних пробежек трусцой по парку.

– Черт знает на какую жизнь вы меня обрекаете!

– Вы сами себя на нее обрекаете. Станете губернатором - расслабитесь. После этого поздно будет вас убивать.

– А сейчас - не поздно?

– Вы лучше меня разбираетесь в ситуации.

– Кто может меня убить?

– Это вы у меня спрашиваете? На эту тему можно много рассуждать.

Но мне не удалось уйти от этого идиотского разговора.

– Так рассуждайте!
– прикрикнул Антонюк.
– За это вам деньги платят!

Тот еще будет губернатор. Обкомовская, видно, школа. Или он в свое время до второго секретаря допер именно потому, что от природы была в нем эта бульдожья хватка? Если так, то до губернаторского кресла вполне допрет. Человек, который умеет получать ответы на свои вопросы.

Ну, получи.

И я сказал:

– Тот, кто убил Комарова.

В кабинете воцарилось многозначительное молчание.

– Дела, твою мать!
– констатировал майор.
– Новые времена - новые песни.
– Он обернулся к капитану: - А ведь и верно, никаких америк нам москвич не открыл. Все давным-давно известно.

– Я вам скажу еще кое-что из известного. Хотите?
– предложил я.

– Было бы любопытно, - не без настороженности согласился майор.

– Я бы не стал гонять на операции с мигалками и сиренами.

– Так ведь туман!
– заорал капитан.
– Туман, понимаешь? Мы бы час ехали!

Я развел руками:

– Ну, если туман, тогда да.

– Так где все-таки пушка?
– спросил майор.

– В камере хранения на вокзале, - ответил я, не уточняя, на каком вокзале.

– Разумно, - подумав, кивнул майор.
– Разобрались, выходит. Да, дела! У вас есть претензии к лицам, производившим ваше задержание? перешел он на официальный тон.

Я потрогал распухшую скулу. Тот еще будет фингал. Особая примета. Но это был свершившийся факт. А его, как известно, не может отменить даже Господь Бог. Поэтому я только рукой махнул:

– Чего уж там. Дело житейское. На их месте так поступил бы каждый. Вот если бы еще "сейку" мою вернули, был бы полный порядок. Я к ней как-то привык.

– Какую "сейку"?
– не понял майор. А капитан понял. Он быстро вышел, минут через пять вернулся и молча протянул мне часы, сдрюченные с меня в азарте горячего дела шустрыми омоновцами города К.

Тут и майор понял. И даже Антонюк.

– Так-так, - проговорил он.

– Примите наши извинения, - хмуро сказал майор.

– Нет проблем, господин майор.

– Ну и прекрасно.

* * *

Для Антонюка майор Кривошеев выделил оперативную "Волгу", а мой "пассат" уже подогнали к горотделу. Но перед тем как сесть в машину, Антонюк отвел меня в сторону.

– Как я понял, условие вашего контракта - сохранить мою жизнь, а не отнять ее.

– Вы только сейчас это поняли?

– И вам обещали заплатить за это пятьдесят тысяч долларов?

– Мне уже заплатили.

– Кто?

– Вероятно, те, кто заинтересован, чтобы вас не убили.