Вскоре я заметил, что мое движение внутри туннеля все быстрее изменяет мое положение в пустыне. Сейчас каждый шаг перемещал меня едва ли не на километр пустынного пространства.

Время каждой фазы также значительно удлинилось и занимало, наверно, не меньше получаса. Хотя мое представление о времени в этом мерцающем двойном мире сильно исказилось.

Стоя под раскаленным солнцем, обливаясь потом и мучаясь от жажды, я мечтал о том, что, если выберусь из этой переделки живым, то выскажу метру Лаграну все, что о нем думаю. Предупреди он меня хотя бы о пустыне — я захватил бы с собой запас воды. Но сейчас я мог об этом только мечтать. Полчаса, проведенные на ярком солнце, позволяли зрению привыкнуть к резкой смене освещения, и теперь у меня появилась возможность присмотреться к окружающему.

Я стоял уже у самого подножия плато и благодаря его наклонной поверхности мог рассмотреть на нем некоторые детали, не имевшие отношения к пустыне.

Повсюду были щедро рассыпаны какие-то посторонние предметы, и хотя марево раскаленного воздуха, поднимавшееся от песка, мешало рассмотреть детали, я надеялся после следующего перемещения выяснить, что же это такое. Перемещение внутри пустыни явно было связано с моим движением внутри подвала, и, скорректировав его несколькими шагами в сторону одной из стен, я оказался после очередного «скачка» на плато, среди заинтересовавших меня предметов.

Плоская, местами оголенная ветрами поверхность плато была завалена обломками доспехов, оружием и костями…

Неведомые армии, состоявшие из незнакомых мне существ, скелеты которых не имели ничего общего с человеческими, сошлись здесь в яростном сражении и усеяли его своими останками.

Похоже, сражения вспыхивали здесь неоднократно. Об этом можно было судить по различному состоянию останков, по ржавчине на обломках оружия, наконец, по тому, насколько сильно наносы покрыли следы сражений. Наверно, это плато занимало важное стратегическое положение или просто было удобным местом для того, чтобы противоборствующие армии могли развернуть здесь свои боевые порядки, не увязая в песках пустыни.

В напластованиях этого поля смерти можно было определить даже различные эпохи. Среди полностью проржавевших доспехов, превратившихся в рыжую пыль, и костей, распавшихся в прах, я заметил и совсем недавние останки воинов, слегка подсушенные безжалостным солнцем, но все еще издававшие отвратительный смрад.

К центру поля картина менялась. Там было больше почти нового оружия и доспехов странной формы, не приспособленных к человеческим телам…

Неожиданно волна холода сковала меня в сердце этого смертоносного пекла.

В сотне метров, ближе к границе плато, виднелась фигура поверженного рыцаря в серебряных доспехах, сверкавших на солнце так ярко, словно они лишь вчера покинули кузницу…

Поразили меня не доспехи, а то, что очертания фигуры поверженного рыцаря, несмотря на его огромные размеры, были вполне человеческими…

Две ноги, две руки, туловище трехметрового роста и лицо, прикрытое забралом… Песок, заметавший следы былых подвигов и поражений, уже сделал неразличимыми кисти рук и нижнюю часть головы, неприкрытую расколотым шлемом…

Кто он, этот витязь? Откуда он здесь взялся? За какую правду сражался на этом поле брани, усеянном костями существ из иных миров?

Эти вопросы показались мне настолько важными, . что я рискнул нарушить правило, которое неукоснительно соблюдал до сих пор, — не изменять свое местонахождение в пустынном мире до полного завершения цикла. Это было совершенно необходимо для того, чтобы мое положение внутри подвала после завершения цикла оставалось неизменным. Из-за узких стен подвала после перемещения, я мог оказаться замурованным в толщу породы или вообще не вернуться в свой мир.

Я не знал, чем кончится для меня передвижение в мире пустыни. Произойдет ли после него обратный переход, или я погибну здесь, на этом поле брани под раскаленным солнцем, лишенный глотка воды…

Несмотря на эти опасения, я сделал шаг, другой… И вскоре, отбросив все страхи и все предостережения, нашептываемые мне благоразумием, я уже шел к поверженному витязю, местами по колено увязая в песке и с трудом переставляя ноги. У меня был в запасе всего один час. Я точно знал, что если к концу цикла не успею вернуться на прежнее место, то лишусь последнего шанса на возврат. И все же я шел дальше.

В конце концов, каждый из нас имеет право надеяться на то, что после гибели в бою люди, за которых он сражался, хотя бы узнают его имя… Таково одно из правил космического десанта. Есть и другое правило — не оставлять на поле брани павших непогребенными.

До сих пор мне не представлялось случая проверить, насколько глубоко въелись эти правила в мою сущность, теперь я это узнал… Даже то обстоятельство, что этот рыцарь, возможно, лишь внешне походил на человека, ничего не меняло.

Опустившись на колени перед серебряным гигантом, я подобрал кусок металла, похожий на наплечник, и, используя его в качестве ковша, стал отгребать песок вокруг головы и правой руки воина, вытянутой вперед, по направлению к видневшемуся невдалеке высокому холму.