– Он торопится в таверну - пусть идет!
– вскричала миледи.

– Будь я проклят, если допущу это, - сказал милорд.
– Не думал я, что ты можешь быть так неблагодарна, Рэйчел.

Но в ответ она разразилась бурными слезами и выбежала из комнаты, бросив быстрый взгляд на Генри Эсмонда. Милорд же, настроенный по-прежнему благодушно, оставил это без внимания и, обратись к своему молодому другу, который все еще стоял перед ним на коленях (ибо сотни оказанных благодеяний приучили юношу уважать милорда, как родного отца), поднял его, положил ему на плечо свою широкую руку и сказал:

– Она всегда такая; при одном упоминании женского имени у ней мутится разум. Оттого-то я и пристрастился к вину, клянусь Юпитером, ни от чего иного; уж к пивной-то бочке или к бутылке рома она ревновать не станет, верно я говорю, доктор? Да разрази меня бог, стоит посмотреть на служанок в доме - видели вы где-нибудь таких урр... уродин (язык у милорда слегка заплетался). Теперь-то уж вам бы не подыскать себе в Каслвуде жены, доктор!
– И милорд громко захохотал.

Доктор Тэшер, наблюдавший за лордом Каслвудом из-под полуприкрытых век, сказал:

– Вам угодно шутить, милорд, однако мне как духовной особе отнюдь не пристало обращать в шутку подобные обстоятельства, и в качестве здешнего пастыря я не могу без глубокой печали взирать на столь рано заблудшую овцу.

– Сэр!
– воскликнул юный Эсмонд в порыве негодования.
– Да не вы ли сами пытались поцеловать Нэнси в пустом коровнике? Она мне рассказывала об этом, называя вас гадким старикашкой.

– Стыдитесь, Генри!
– возразил доктор Тэшер, покраснев, словно индейский петух, между тем как милорд так и покатился со смеху.
– Слушать нелепые выдумки распутной девки...

– Для меня она честнее и чище всех женщин в Англии!
– вскричал Генри. И добрее и лучше. Это вам должно быть стыдно клеветать на нее!

– У меня и в мыслях не было ничего подобного!
– воскликнул доктор. Дай бог, чтобы я ошибся в этой девушке, да и в вас тоже, сэр, позабыв, что вы поистине не по годам развиты; но не об этом сейчас должна идти речь. Важно то, что мальчик в "Трех Замках" захворал черной оспой, что он уже был болен, когда вам понадобилось зайти в таверну, и что вы прямехонько от этого мальчишки явились к юному лорду.
– При этих словах доктор возвысил свой голос и оглянулся на миледи, которая только что снова вошла в комнату, очень бледная, с платком в руках.

– Все это истинная правда, сэр, - сказала леди Эсмонд, глядя на молодого человека.

– И теперь нужно опасаться, что через него зараза проникла и сюда.

– Да, из таверны!
– сказала миледи.

– Ах, черт, я и позабыл об этом, когда взял тебя за плечо!
– вскричал милорд, попятившись от Генри.
– Отойди подальше, Гарри, мой мальчик. Без нужды, как говорится, волку в пасть лезть незачем.

Миледи взглянула на мужа с некоторым удивлением и, тотчас же приблизившись к Генри Эсмонду, взяла его за руку.

– Простите меня, Гарри, - сказала она, - я была несправедлива. Я не имею никакого права вмешиваться в ваши... в вашу...

Милорд разразился проклятием.

– Да оставь ты его, ради бога!
– вскричал он. Она едва заметно покраснела и, прежде чем выпустить руку мальчика, слегка пожала ее.

– Теперь уже все равно, милорд, - сказала она.
– Фрэнк сидел у него на коленях и беспрестанно перебегал от него ко мне. Если опасность существует, от нее уже не спастись.

– Как бы не так!
– вскричал милорд.
– Я все время курил, а дым отгоняет заразу.
– И он с помощью уголька снова разжег свою трубку.
– А раз болезнь уже пошла по деревне - провались она вовсе!
– я не желаю, чтоб вы тут оставались. Завтра мы уезжаем в Уолкот, миледи.

– Я не боюсь оспы, - сказала миледи.
– Может быть, я переболела ею в младенчестве - она тогда была у нас в доме; впоследствии, за два года до нашей свадьбы, четыре из моих сестер были больны ею; две даже умерли, бедняжки, и только я одна не заразилась.

– А я не хочу рисковать, - сказал милорд.
– Я не трусливее других, но заболеть не желаю.

– Возьмите Беатрису и уезжайте, - сказала миледи.
– Что до нас с Фрэнком, зло уже совершилось; и если мы заболеем, за нами будет ходить Тзшер, у которой была оспа.

– Да, уж ты всегда стараешься выбрать побезобразнее, - сказал милорд, и ее милость, не зная, что ответить, низко опустила голову, после чего милорд, обернувшись к Тэшеру, предложил ему выкурить еще по трубке в угловой гостиной. Доктор отвесил низкий поклон ее милости (он был мастер на подобные приветствия) и, поскрипывая утконосыми башмаками, вышел вслед за своим покровителем из комнаты.

Когда миледи и молодой человек остались одни, на несколько минут воцарилось молчание, во время которого он стоял перед камином, рассеянно глядя на тлеющие угольки, а ее милость расправляла вышиванье в пяльцах.