Хозяин сидел бледный и морщился, как тот несчастный солдат, которого однажды на моих глазах пороли "кошкой". Он ничего не ответил, а папаша продолжал и после каждой точки подкреплялся из бутылки.

– При твоих талантах и принципах ты далеко пойдешь! О твоем прилежании говорит весь Лондон. Ты у меня не просто философ; ты, как видно, открыл философский камень. Этакая квартира, лошади, шампанское - и все это на двести фунтов в год!

– Не на те ли двести, сэр, - говорит хозяин, - которые вы мне выдаете?

– Вот именно, мой мальчик, на те самые, - говорит милорд, покатываясь со смеху.
– Это-то и удивительно: я их не выплачиваю, а ты живешь на широкую ногу. Поделись же своим секретом, юный Трисмегист! Научи старика отца, как творить подобные чудеса, и - клянусь честью!
– я буду выдавать тебе твои двести фунтов.

– Enfin, милорд, - говорит мистер Дьюсэйс, теряя терпение, потрудитесь объяснить мне цель вашего визита. Вы предоставляете мне голодать, а теперь вам смешно, что я зарабатываю свой хлеб. Вы видите у меня достаток и...

– Вот именно, мой мальчик. Да ты не горячись. Передай-ка бутылку. Да, вижу у тебя достаток, и такой умница, как ты, еще спрашивает, зачем я явился! Элджернон, где же твоя мудрость? Зачем я явился? Да именно потому, что ты живешь в достатке. А иначе за каким чертом я бы вспомнил о тебе? Разве мы видели от тебя что-нибудь хорошее - я, твоя мать или братья? Разве за тобой водится хоть один хороший поступок? Разве мы когда-нибудь притворялись, что мы тебя любим, а ты - нас? Будто ты без меня не знаешь, что ты - мот и мошенник! Я за тебя и за твоих братьев переплатил долгов на тысячи фунтов. Ты никому долгов не платишь, но мне ты эти деньги вернешь. Не захотел добром в ответ на мое письмо? Я так и знал. Если бы я известил тебя о приезде, ты бы улизнул; вот я и явился незваный, чтобы тебя принудить. Вот почему я здесь, Элджернон; наливай же себе и передай бутылку.

После этой речи старый джентльмен откинулся на софу и выпустил изо рта больше дыма, чем хорошая дымовая труба. Признаюсь, эта сцена мне понравилась, - приятно было видеть, как почтенный и добродетельный старец загоняет своего сынка в угол; совсем как тот - Ричарда Блюита. Хозяин сперва покраснел - потом побелел - потом посинел; ни дать ни взять - мистер Типпи Кук в трагедии "Франкенштейн". Наконец он вымолвил:

– Милорд, - говорит, - я так и подумал, когда вас увидел, что надо ждать какой-нибудь пакости. Да, я мот и мошенник - так ведь это у нас в крови. Своими добродетелями я обязан драгоценному отцовскому примеру. Вижу, что к другим доблестям ваша светлость добавили пьянство; потому вы и явились сюда с вашими нелепыми требованиями. Когда протрезвитесь, вы, надеюсь, поймете, что не такой уж я дурак, каким вы меня считаете; если у меня есть деньги, они при мне и останутся - все до последнего фартинга, сколько бы вы ни пили и ни грозились.

– Ну что ж, - говорит лорд Крэбс, который, казалось, задремал во время сыновней ретирады и выслушал ее с полным спокойствием.
– Не дашь - tant pis pour toi {Тем хуже для тебя (франц.).}. Я не намерен тебя разорить и ничуть не сержусь. Но мне нужна тысяча фунтов. Лучше дай ее сейчас, иначе это встанет тебе дороже.

– Сэр, - говорит мистер Дьюсэйс, - буду с вами столь же откровенен. Я не дам вам ни фартинга, хотя бы вы...

Тут я решил, что пора отворить дверь; дотронувшись до шляпы, я доложил:

– Я ходил в "Кафе де Пари", милорд, но оно закрыто.

– Bon! {Хорошо (франц.).} Молодец, оставь эти пять франков себе. А теперь посвети мне и проводи к выходу. Но мой хозяин уже сам взял свечу.

– Простите, милорд, - говорит, - зачем слуга, когда здесь ваш сын? Неужели, милый отец, вежливость совсем уж у нас вывелась?
– И пошел его провожать.

– Спокойной ночи, мой мальчик, - сказал лорд Крэбс.

– Храни вас бог, сэр, - отвечает тот.
– Тепло ли вы одеты? Осторожно, тут ступенька. Так простились любящие родичи.

ГЛАВА III

Маневры

Наутро хозяин встал угрюмый, - видно, понял, что папашин визит не предвещал ему ничего доброго. За завтраком он ворчал, потом перебирал стофунтовые ассигнации; даже отложил было пачку (я понял зачем - чтобы послать отцу).

– Нет, - сказал он наконец, сгреб все и запихнул назад, в секлетер. Что он может мне сделать? Он мошенник, но и я не простак. Попробую бить его собственным же его оружием.

Тут Мистер Дьюсэйс выфрантился и - на Пляс-Вандом, приударить за красоткой вдовой и за прелестной сироткой.

Было около десяти, и он предложил дамам множество развлечений на весь день. Покататься в Буа-де-Баллон; или в Тюльри - поглядеть на короля Луи-Дизуита (который в то время правил Францией), а не то - в церковь; а там, к пяти часам, обедать в "Кафе де Пари" и оттуда в театр смотреть новую пьесу под названием "Сусанна и старцы".

Дамы согласились на все, кроме обеда и театра.

– Мы приглашены, милый мистер Элджернон, - сказала миледи.
– Взгляните, какое любезное письмо прислала леди Бобтэйл.
– И она протянула надушенную записку от самой посланницы.