– А какие у немцев обозы?
– наклонившись над самым ухом Кузи, спросил вдруг Слободкин.

Кузя наморщил лоб. "В самом деле, какие? Конные? Вряд ли".

– На машинах, ясное дело,- видишь, танки как шпарят. На конях разве угонишься?

– Но разведчики у них ведь верхом, ты же знаешь.

– Да-а... Ну, не будем гадать, посмотрим.

Когда солнце было совсем высоко, на шоссе вдруг неожиданно стихло. Наверное, добрых полчаса стояла полнейшая тишина, даже комары куда-то исчезли.

– Может, зря стараемся?
– неожиданно громко спросил Кузю Слободкин.

– Тише ты, чертушка!
– цыкнул на него Кузя.
– Молчи и слушай.

– Я молчу.

– И слушай, тебе говорят.

– Ну, слушаю.

– Я слышу уже,- встрепенулась Инна. Все насторожились. Кузя привстал на корточки и тут же снова резко припал к земле.

– Обоз!..

Из-за поворота дороги прямо на них двигались крытые фургоны, в которые были впряжены гигантские рыжие лошади.

"Опять рыжие",- подумал Кузя и почему-то глянул на Слободкина. Тот неотрывно смотрел на фургоны и беззвучно шевелил губами.

"Неужели опять считает?
– пронеслось в голове у Кузи.- Совсем забыл тогда у него спросить, помогает ли это, когда мурашки по коже. А ну-ка попробую... одна, две, три..."

Слободкин больно саданул его в бок:

– Соображаешь?

– Веселей так!
– огрызнулся Кузя.
– Десять, одиннадцать...

– Тише, чудик, умоляю тебя!

Он рявкнул это так, что передняя лошадь, которая была уже близко, нервно прижала уши.

– Раз, два, три...- Это Кузя уже не лошадей считал, секунды отсчитывал: пронесет или нет?
– Сейчас будем хвост рубить,- сказал Кузя опять слишком громко.

Правда, этого уже никто не заметил: высокие кованые колеса высекали из выщербленного асфальта такой гром, что можно было чуть ли не кричать. Об этом Кузя уже не успел подумать: кто-то из четверых не выдержал, дал первую очередь, хотя конец обоза еще не появился. Ну, а раз начал один, значит, все должны...

– Слушай мою команду!

На какую-то долю секунды Кузе вдруг показалось - все пропало, бездарно и непоправимо. Все смешалось, спуталось. Но очередь вспыхивала за очередью, граната летела за гранатой, обоз сперва разорвался надвое, потом обе его половины рванулись в разные стороны.

Рядом с засадой остались стоять два фургона. Ездовые, прошитые десятками пуль, не успели покинуть своих мест и сидели в тех позах, в каких их застала смерть.

– Страшно...- когда все стихло, сказала Инна.

– Слушай мою команду!
– крикнул Кузя.
– Взять только самое необходимое. И живо, живо, живенько!..

Далеко в лесу, когда пришли в себя и отдышались, Кузя спросил:

– Кто все-таки первый поднял эту заваруху?

– Паника не у нас была, а у них, слава богу,- сказала Инна.

– Значит, ты?

– Во-первых, не я...

– Во-вторых?
– не дал ей договорить Кузя. Слободкин заступился за Инну:

– Победителей не судят.

– Вы зря всполошились, я, может, благодарность хотел вынести тому, кто первый начал.

– Ну ладно, сочтемся еще славою. Давайте барыши подсчитывать,деловито вставил слово Кастерин.

Кузя присел на корточки, извлек из своих карманов и торжественно положил перед собой, как величайшую драгоценность, две банки консервов.

– А у вас что? Выкладывайте.

Оказалось, все, не сговариваясь, взяли одно и то же.

Кузя развел руками:

– Или действительно голод не тетка, или мы самые настоящие дурни... Хоть бы пару автоматов еще на развод догадались...

Все смущенно переглянулись, но Кузе не ответил никто. Голод в самом деле брал свое. Несколько банок было тут же открыто, и содержимое их уничтожено. Только после этого обнаружили, что консервы были необычные, таких еще ни разу никто из них не видывал.

– Тут чего-то хитро придумано, - покрутил перед собой пустую банку Кастерин.
– Кузнецов, глянь-ка.

Тот внимательно осмотрел банку. На донышке ее был укреплен небольшой граненый ключ, рядом имелось отверстие - точно по форме ключа. Кузя осторожно ввел ключ в скважину, повернул. Внутри что-то хрустнуло, зашипело, через минуту Кузя резко отдернул руку. Банка упала на траву и зашипела еще больше.

– Что такое?

– Горячая, дьявол, совсем огонь.

Кастерин недоверчиво поднял банку и тут же отбросил: