— Объявить готовность номер два! Расчетам можно уйти в укрытия…

Бой кончился. Все заняло примерно десять минут.

Клубы черного дыма поднимались за рощей фыонгов, на раскидистых ветвях которых недавно распустились красные цветы. Ветер медленно относил дым к мосту. Офицеры молча глядели туда, где, судя по всему, начался пожар.

— Это, наверно, в деревне около реки, — медленно сказал Мау. — Мост цел.

Дым поднимался все выше… Уже можно было различить острые языки пламени, лизавшие кроны соанов. Ветер доносил неясный шум и голоса людей.

Суан подошел к телефону.

— Вызовите Шона! Срочно!.. Телефонист взглянул на Суана и поднял трубку:

— Алло, «единица»?.. Позовите товарища Шона, комиссар на проводе!.. Эй, вы! Кто там свистит на свирели прямо в телефон? Вам здесь не консерватория!.. Алло, алло!.. Дайте начальника связи!.. Разрешите доложить, какой-то болван дует на свирели с утра до ночи. Все уши продудел!.. Слушаюсь!.. Алло!.. Товарищ Шон?.. Говорите с комиссаром…

Суан присел на бруствер и взял трубку.

— Шон, это ты? Говорит Суан. Ну как, у вас все в порядке? Ребята все целы?

— О, комиссар, давно ли к нам пожаловал? — весело зазвучал голос командира «единицы» на другом конце провода. — Докладываю: у нас полный порядок. Одного только поцарапало осколком ракеты да у первого орудия пробило шину на колесе. Ребята ее сейчас заменяют.

— Что там горит?

— Это от нас метров за четыреста. Нельзя ли помочь населению тушить пожар?

— Кто-нибудь борется там с огнем?

— Ополченцы…

— Среди населения есть жертвы?

— Точно не знаю. Мы видели только, как пронесли несколько носилок.

— Оставайтесь на местах. Ополченцы потушат пожар без вас. Самолеты могут вернуться в любую минуту… «Единица» хорошо стреляла, без задержки. Ребята твои — молодцы. Мы отсюда видели, как вы попали в фюзеляж Ф-105. Передай всем благодарность от имени командования батальона… Смотрите только не зазнавайтесь!.. Исправляйте колесо… Не ослабляйте наблюдения… Вчера они подтянули к берегу два авианосца. Судя по всему, одна из главных целей — наш мост! Будьте наготове, не давайте застать себя врасплох… Ясно?

— Ясно!

— Если прилетят, бейте без промаха! Отомстите за убитых и раненых крестьян, за сожженные дома!

— Ясно!..

— У вас окопы сильно пострадали от дождя?

— Сегодня с утра мы все привели в порядок; сейчас насыпаем брустверы.

— Надо внушить ребятам, пусть не жалеют сил. Лучше укрытия — меньше потерь, меньше крови.

— Ясно.

— Как товарищ Тхань? Не забыл, что ему надо сюда на собрание?

— Он уже пошел к вам.

— Ну, хорошо. А ты-то, Шон, как? Здоров?

— Докладываю: здоров как бык…

Суан положил трубку. Подул ветер, и с неба стали падать черные хлопья сажи.

Комиссар вернулся в жилую землянку на КП. Неглубокая, крытая бамбуком и листьями, она ничем не отличалась от укрытий орудийных расчетов. У входа деревянная дверь, взятая на время в каком-нибудь крестьянском доме; стены, возвышающиеся над землей, связаны из плетеных щитов. В самой землянке только и было добра что два рюкзака — Мау и Фаунга, несколько иллюстрированных журналов, фонарь и транзисторный приемник.

— «Единица» сегодня дала жару, — весело сказал Хоа. — Я сам видел, как у самолета из брюха хлестало пламя. Далеко он не уйдет. В лучшем случае дотянет до моря и отправится пускать пузыри. Умывайтесь и садитесь завтракать. Я уже поел.

Холодная вода приятно освежала, усталость как рукой сняло. Суан снова почувствовал себя бодрым и полным сил. Вернувшись в землянку, он с аппетитом взялся за еду, хотя рис уже остыл, а свинина была слишком жирной.

Рядом, на КП, начальник штаба Зиак кричал в телефон:

— Алло, «шестерка»! Какой у вас расход снарядов?.. Сколько?.. Как, тридцать два? Почему так много?.. Ах, мало еще?.. Вы что их, с рисом едите?!

Прислушиваясь к негодующему голосу Зиака Суан усмехнулся. Начштаба, человек добрейшей души, становился неумолимым и выходил из себя, едва дело касалось расхода снарядов. Вспомнив, как сегодня перед боем Зиак поднял крик из-за буйвола, который залез в арахис, Суан улыбнулся еще шире…

А вокруг землянки громко пели и щебетали птицы. Издалека доносилось воркованье голубей и собачий лай. Женщина окликала кого-то в деревне на берегу реки. Перед глазами Суана бежал большак, вымытый ночным дождем, и простирались вдаль поля арахиса и бататов. У реки темнели ряды дынных деревьев и густые кроны нянов. [13] Фыонги поднимали к небу ветви с ярко-красными цветами.