–  Простите, Маргарита Васильевна здесь проживает?

–  Квартира мадам Сарычевой рядом, - услышал я ошеломивший меня ответ.

И не успел я произнести заготовленное извинение, как дверь захлопнулась.

Внезапно все стало ясно. Так вот, значит, о ком говорил Дубинин! Мне захотелось немедленно встретиться с Кожевниковым и рассказать о своем открытии, но я поборол в себе это желание и подошел к уже знакомой двери.

Удивительно устроена жизнь, подумал я, в природе из мерзкой гусеницы выходит прелестная бабочка, а вот среди людей наблюдается как бы обратный процесс: из прелестной бабочки получается отвратительная гусеница.

Увидев меня, Маргарита Васильевна, как мне показалось, немножко растерялась, но быстро взяла себя в руки. Через минуту она уже играла роль радушной хозяйки, не подавая и виду, что я для нее сегодня гость не только незваный, но и нежелательный.

В накуренной большой гостиной сидели двое: человек в черном костюме, которого я уже видел здесь, и чешский офицер с погонами майора.

–  Это мой добрый знакомый коммивояжер Михаил Дрозд, - представила меня Маргарита Васильевна.

–  Майор Пшеничка, - отрекомендовался чех.

–  А вы, Анатолий Корнилович, кажется, знакомы с Михаилом Устиновичем. Мишель пришел, чтобы подтвердить свое согласие сопровождать меня в Белебей.

Анатолий Корнилович, не вставая, молча поклонился мне.

Майор многозначительно посмотрел на хозяйку и поднялся с кресла.

–  Итак, дорогая Маргарита Васильевна, я имею огорчение покинуть вас на недельку-другую, - проговорил он по-русски и, отвесив общий поклон, направился в переднюю.

В открытую дверь мне было видно, как Пшеничка, надевая дымчатые очки в золотой оправе, что-то тихо говорит Маргарите Васильевне. Затем он накинул на плечи черную крылатку, взял шляпу и трость с серебряным набалдашником, которую я заметил, когда входил в квартиру, и скрылся за дверью. Где-то его уже ждали.

–  Не угодно ли? - протянул мне портсигар Анатолий Корнилович. Затем он щелкнул изящной зажигалкой в виде миниатюрного пистолета, и мы закурили.

Проводив майора, Маргарита Васильевна возвратилась в гостиную...

–  Мы сегодня обедаем в ресторане, и я должна переодеться. Надеюсь, вы не обидитесь на меня, если я покину вас на короткое время, - и Маргарита Васильевна удалилась в спальню.

Поскольку меня не спрашивали, обедал ли я, и не приглашали разделить с ними компанию, я решил, что мне не следует здесь задерживаться, и только дожидался, когда Маргарита Васильевна вернется в гостиную, чтобы попрощаться с нею.

–  Михаил Устинович, - услышал я голос из спальни, - как долго вы будете в Самаре? Дело в том, что нашу поездку в Белебей придется, видимо, отложить.

Пока я раздумывал, что ей ответить, Анатолий Корнилович неожиданно спросил:

–  А кстати, какова нынче конъюнктура на патоку и мануфактуру?

Я молча пожал плечами, обдумывая ответ.

–  Мужик, торгующий патокой, знает, по какой цене будет сегодня продавать свой товар, а вы, господин Дрозд, коммивояжер, - произнес Анатолий Корнилович, глядя на меня немигающими глазами.

–  Меня прежде всего интересуют цены на кожу, зерно и фураж. Патока же и мануфактура, как вы знаете, не входят в рацион легионеров, - улыбнулся я.

Ответ, кажется, понравился моему собеседнику.

–  В прибылях участвуете? - допытывался он.

–  Какие там прибыли! Пятьсот рублей в месяц и двадцать в день на дорожные расходы. Правда, иногда кое-что перепадает...

–  Послушайте, господин Дрозд, - после некоторого раздумья обратился ко мне Анатолий Корнилович. - Не хотите ли на взаимовыгодных условиях сотрудничать с нашей фирмой? Я - представитель американской фирмы "Нанкинвиль". Контора находится в Москве, а сотрудники работают в разных городах России.

–  Когда мне предлагают новое дело, я всегда задумываюсь: стоит ли овчинка выделки?

–  Такая осторожность начинающего коммивояжера мне понятна, - кивнул Анатолий Корнилович, - но, будь я на вашем месте, господин Дрозд, располагай я такой свободой передвижения, ничто в мире не смогло бы заставить меня отказаться от возможности заработать. Дело в том, что в нашей стране пока ничтожно мало знают о современной России. А без достоверной информации не может быть развернутой торговли. В информации заинтересованы и Россия, и Соединенные Штаты. Общеизвестно, что торговля - двигатель прогресса. Но надо знать, с кем имеешь дело! Иначе ни один американец, ни одна фирма не станет рисковать своим капиталом. Вот почему мой шеф взял на себя труд организовать бюро по сбору торговой информации. Правительство и деловые круги Америки нуждаются в экономической информации. Вы меня поняли?

–  И да, и нет! Сведения для вас придется подавать в письменном виде, не так ли? А попадись с ними к чехословакам или того хуже - к красным, меня тут же поставят к стенке и даже фамилию не спросят.

–  Нам нужна объективная информация в плане коммерческих сделок, беспристрастная и точная. Боже упаси заниматься сбором шпионских данных. С любителями сильных ощущений нам не по пути. А вы, дорогой мой, должны усвоить следующее. - Анатолий Корнилович придвинулся и положил мне на плечо руку. - Соединенные Штаты - единственная страна в мире, сбросившая ярмо национальной ограниченности. Американца не интересует, кто вы: итальянец, поляк, испанец... Американцу подавай деловые качества, ему наплевать на национальную принадлежность. Какому идолу ты поклоняешься, ему безразлично. У нас полнейшее равноправие наций и вероисповеданий, я бы сказал содружество наций и вероисповеданий! Живя в России, трудно представить неограниченную свободу слова американского гражданина. К примеру, можно сколько угодно ругать даже самого президента Соединенных Штатов - о сенате и министрах и говорить нечего, - и никого это не интересует. А услышит рядовой американец, улыбнется: "Ругаешь? И правильно делаешь!"