–  Позвольте, позвольте! Это по меньшей мере невежливо проходить мимо старых знакомых.

Я оглянулся и увидел голицынского агронома в офицерской форме с погонами поручика.

–  Рад вас видеть! - произнес я, поклонившись, и хотел было следовать дальше, но понял, что мне это не удастся, и остановился.

–  Рады? Извините, но я этому не верю. Впрочем, далеко ли путь держите?

–  Вероятно, туда же, куда и вы.

–  А не думаете ли вы, что вас там могут повесить? Кое-кто не забыл, с каким усердием вы занимались реквизицией священной собственности.

" - Я только выполнял приказ, как и вы. Мы делали одно общее дело.

–  Неужели? А я и не догадывался, - разглядывая меня, продолжал агроном. - Чем же вы сейчас занимаетесь? По-прежнему организуете коммуны? Или вам наскучила политика?

Он говорил громко и подчеркнуто иронически, чтобы привлечь внимание пассажиров.

–  Сейчас я занимаюсь своим настоящим делом. Я коммивояжер, а еду в имение князя Голицына, чтобы забрать припрятанное там оружие, деньги и еще кое-что...

–  Ваши басни я дослушаю в другом месте. Дмитрий Петрович! - окликнул он офицера, вышедшего из купе. - Вот не думал, что встречу вас здесь!

Агроном подошел к невысокого роста, сухощавому большеголовому штабс-капитану, обнял его и что-то стал ему шептать.

Судя по тому, как штабс-капитан исподлобья смотрел на меня, нетрудно было догадаться, что говорил ему агроном. До станции Сургут рукой подать, обязательно сдадут, мерзавцы, коменданту, подумал я. Выход был один: попытаться выпрыгнуть на ходу из поезда. Закурив папиросу, я шагнул в тамбур и нажал на ручку двери.

–  Что вы делаете? Просквозит! Смотрите, как дует, - запротестовал собеседник агронома.

–  Боитесь простудиться, не стойте у двери, - тихо сказал я ему и, рывком отворив дверь, выбросился с чемоданом из вагона.

Толчок был довольно сильный, и, скатившись с насыпи, я угодил в затянутый тиной кювет. Слышал, как завизжали тормоза, и понял, что поезд остановили. Вскоре увидел людей с фонарями и притаился. Кто-то пробежал совсем близко от меня. Через несколько минут паровоз пронзительно свистнул, и состав тронулся.

Поднялся я с трудом и, превозмогая боль в ноге, побрел в сторону от железной дороги. Вскоре увидел стог сена и, зарывшись в него, несмотря на боль в ноге, заснул. Когда проснулся, заря охватила уже треть неба. Попробовал встать, но не смог. Огляделся кругом: проселочная дорога рядом; авось кто-нибудь подвезет до села.

Закатал правую штанину и увидел, что нога распухла. Обливаясь холодным потом, пополз к дороге, по которой тащилась телега. В ней - парень и две девушки в подоткнутых юбках.

–  Эй, друг, прихвати-ка меня, пожалуйста, по пути, - попросил я возницу, когда телега поравнялась со мной.

–  Это с чего же каждого прихватывать буду? - лениво отозвался парень, но лошадь все же остановил. - Изувечился-то где?

–  В Самару мотался, чтобы подлечиться, но там неразбериха, едва ноги уволок. В вашей деревне фельдшер найдется?

–  Лекарей не было и нет, а знахарь есть, лечит что твой дохтур, ответила похожая на татарку девушка и локтем толкнула парня:

–  Помоги человеку на телегу взобраться. Такое с каждым может случиться.

–  Тутошний аль сторонний? - спросил тот и тронул лошадь, видя, что я взобрался и без его помощи.

–  Из Семенкина. За Исаклами. Слыхал такое село?

–  Как не слыхать... Село базарное, перед германской с тятькой ездили туда менять жеребца, - сказал парень, подозрительно всматриваясь в меня. Но жеребец само собой, а ты как человек - сам собой. Так вот: кто такой будешь - товарищ аль господин? Потому как у мене сумления имеются...

–  Боится он всего... Робкий... - хлопни кнутом по лошади, подскочит до потолка... Припадошный после германской, - шепнула мне на ухо "татарка".

–  Так кто же ты такой? А то намедни привезли одного из города и прямо к председателю. А тот - опросы да расспросы, ну как, дескать, дела, кто из ваших в комитете бедноты какую ведет линию. А приезжий прищурился из-под очков, посмотрел на председателя и говорит: "Что, не узнаешь? Так я в вашей волости урядником был..." И пошло...

Я полез за документами.

–  Не хлопочи, мы неграмотные, - махнула рукой "татарка". - Представишь их в деревне. - И к парню: - А кто нынче владычит на селе - староста аль председатель?

–  А ты не скачи что блоха, приедешь - узнаешь, - ответил тот, насупившись.

–  Главное, лишь бы эта власть у мужиков землю не отобрала, - сказал я как бы между прочим.

У парня даже глаза заблестели:

–  Не для того царя скидывали... Земля наша!

–  Иные не цацкаются и тех, кто сопротивляется, секут нещадно, напомнил я.