–  Оружия нема, пан офицер, - доложил ефрейтор.

–  Какое есть значение ваш прогулка по военной магистрал? - спросил офицер в пенсне.

–  Мы, ваше скородие, тутошние... - начал было свое возница и внезапно вскрикнул от удара ременным стеком по плечу.

–  Ой, да вы с ума сошли! Пошто такая напасть? - снимая шапку, взмолился крестьянин.

–  Молчать, болван, не тебя спрашивают! - заорал подпоручик.

–  Здравия желаю, господа офицеры! - охая, проговорил я. - Вот ехал покупать мельницу на реке Сургут, под Сергиевском, да занемог: вчера самогону перехватил и что-то съел, а сегодня, извините, животом страдаю. Возможно дизентерия...

–  Пергамент! - прокартавил офицер в пенсне.

–  Сделайте одолжение! - со стоном произнес я и подал ему паспорт.

–  Вы ехали навстречу нам, почему вернулись? - спросил поручик, проверив мой паспорт.

–  Я же объяснил, господин офицер. Самочувствие мое плохое, лекарю надо показаться, потому и вернулся.

Офицеры переглянулись.

–  А может, вас испугала встреча с нами? - многозначительно произнес поручик.

–  Я коммерсант. У меня документ... Зачем же мне бояться?..

Офицер в пенсне вынул из полевой сумки топографическую карту, поводил по ней пальцем, подозвал солдата и, передавая ему мой паспорт, сказал что-то по-чешски.

Солдат положил паспорт в фуражку и козырнул офицерам.

–  У нас нет времени заниматься вами. Сим ведает господин комендант, сказал офицер. - Поезжайте!

Солдат щелкнул затвором винтовки и жестом руки приказал возчику двигаться.

Как быть? Малейшее подозрение коменданта - и расстрел...

–  Дело серьезное, отец, - шепнул я крестьянину, - лошадь заберут, а нас могут и в расход...

–  Это как же так? Живого человека ни за что ни про что - и в расход?

–  Я слыхал, о чем шептались офицеры. В общем, если не хочешь раньше времени в рай, делай, что скажу, может, и вырвемся.

–  Приказывай, все сделаю... Ах ты, боже мой, напасть-то какая...

–  У моста придержи жеребца. Надо избавиться от конвоира. А тогда гони... Лошадь не подведет?

–  Не сумлевайся... Как стегану, сам черт не догонит. Как только мы спустились к речушке, я внезапно нанес солдату сильнейший удар в челюсть. Винтовка выпала у него из рук, и он упал на землю. Я спрыгнул за ним, подобрал свой паспорт и на ходу вскочил в тарантас.

–  Прихватить бы усопшего - и концы в воду, - крестясь, проговорил мужик.

–  Говорю тебе, гони правее моста!

Возчик стеганул лошадь, тарантас пронесся через мелководную речушку, и позади остались огороды и курные бани. Разгоряченный конь стремительно мчал нас в гору, но хозяин придерживал его:

–  Не загнать бы жеребца. Слезай. Пройдись малость.

Я спрыгнул на землю и, держась за тарантас, бежал рядом, пока дорога шла в гору.

Сверху село - как на ладони. И мы видим, что внизу уже тревога: от поповского дома в нашу сторону скакали всадники.

–  Погоня! - вскрикнул крестьянин. - Садись!

Немилосердно настегивая лошадь, он гнал ее к лесу.

И когда из-за горизонта показались три всадника, размахивая над головами обнаженными шашками, я, не целясь, выстрелил из захваченной винтовки. Но не успел я ее перезарядить, как мы. были уже в лесу.

Проехав немного по извилистой лесной дороге, мы остановились и прислушались. Наши преследователи решили, видимо, прекратить погоню, опасаясь выстрелов из засады.

Выждав, мы пустили лошадь шагом и через час оказались на опушке леса. Вокруг многолетние дубы, некошеная трава, а дальше - ржаное поле до самого Шелашникова.

–  Пронесло, отец!..

–  Пронесло-то пронесло, - помолчав, ответил крестьянин, - да ума не приложу, куда теперь подаваться? Ведь моего жеребца в Исаклах даже малое дитя знает: первейшая лошадь в волости! Допытаются, и тогда я пропал. Меня жизни лишат, а семью по миру пустят.

Стащил с головы шапку, заскорузлыми пальцами поскреб затылок и как бы про себя вполголоса произнес:

–  А что, ежели к товарищам в обоз? - Но сам испугался этой мысли и махнул рукой. - Не-ет! Отберут жеребца и спасибо не скажут. У них это запросто. Вот она, правда-то!

Я стоял возле его телеги, смотрел на него и думал, как успокоить человека.

–  Иди в обоз, лошадь не отберут. А винтовку оставь себе на память.

–  Да кто же ты такой, скажи на милость? На красного не похож, а своей рукой белого солдата лишил жизни. Чудной какой-то, право слово, чудной!.. Можа, из тех, кто фальшивые деньги печатает? А? Задал ты мне думку, век не забуду твою подозрительную личность. Пропади ты пропадом со своей солью и с керенками, - с каким-то ожесточением произнес он и тронул лошадь.