Полисмен и госпитальный служащий вытащили блокноты и тоже взяли у нас интервью. Записывающее устройство в руках полицейского разбудило нашу бдительность, и мы были предельно кратки в ответах. Вызвала оживление фамилия скуластера, но он честно отверг предположение о родстве с Германом Титовым, слетавшим в космос два месяца назад.

И мы подкатили к госпиталю "Виктория", что в славном городе Блэкпуле.

Выполнить основную цель нашего визита оказалось проще всего: формальности в больнице были сведены до минимума. Некоторую заминку вызвал вопрос о вероисповедании нашего больного. "Он - атеист!" - гордо объявил скулмастер, однако дежурная сестра что-то быстро затараторила. "А может, атеистов тут не обслуживают?
– слабым голосом поинтересовался Коля. Скажите, что я христианин!" Так мы его и записали.

Этот наш шаг затем привел к неожиданному эффекту: Колю завалили подарками различные церковные и благотворительные организации. Ассортимент презентов был несколько однообразен - штук сорок шариковых ручек, пар тридцать нейлоновых носков (в ту пору редкость у нас), несколько килограммов шоколада всевозможных сортов и расфасовок. И лишь коллеги-мореманы с румынского судна приволокли страдальцу ящик вина.

Мы торопились домой и, тепло попрощавшись с Николаем, сели в шикарную черную машину. Иммиграционный чиновник лихо подкатил нас к зданию полицейского участка города Литхэма и сказал несколько слов дежурному. Если бы в юности мы усердно изучали английский язык, то немедленно бы заявили энергичный протест и декларировали через прессу политическую голодовку. Впрочем, к вопросу о голодовке придется еще вернуться.

Мы вошли в угрюмое здание полицейского участка, с идиотской наивностью полагая, что это лишь мимолетный эпизод в нашей одиссее.

Нет смысла подробно описывать обстановку в участке: там было не очень чисто, не слишком уютно, но обращались с нами вполне корректно и проявляли заметный интерес, как к модной в те годы змее анаконде. В коридоре мы увидели открытые двери камер предварительного заключения, и скулмастер легкомысленно заявил: "Ну, сюда я не попаду!"

Потом нас усадили в элегантную голубую машину и повезли к морю. Скулмастер упорно продолжал пророчествовать: "Хорошо, что море спокойно, скоро будем дома!"

На берегу нас встретил коренастый рыжебородый англичанин и повел в темноте к линии причала. "Фулл спид эхэд!" - сказал он, и док горестно вздохнул. Его изящные светлые полуботинки с жалобным чавканьем окунулись в бурую илистую жижу.

Последние сто метров до шлюпки мы преодолели по очереди - верхом на рыжебородом. Это было не так уж плохо, однако наше гуманное воспитание вызвало у нас угрызения совести, - скулмастер, например, вспомнил, что даже в Китае рикши уже отменены.

На лоцманском катере нас встретил юный шкипер Джо и его помощник, конопатый скромный парнишка. Не переставая скорбно вздыхать, док принялся мыть свои стильные башмаки в суповой миске катера, предоставленной ему рыжебородым.

Потом пришли лоцмана - веселые и простые ребята. Они угостили нас черным кофе и сигаретами. Легкие признаки какого-то озарения замелькали в наших мозговых клетках: мы начинали понимать, что жизнь народа лучше всего изучать изнутри. В данном случае мы догадались, что отправление служебных обязанностей и процесс принятия пищи в Великобритании резко разделяются (теперь я горжусь, что додумался до этой тонкости, не раскрытой и Всеволодом Овчинниковым в вышеупомянутых записках о жизни Альбиона).

Катер тронулся. Джо пообещал, что через полтора часа мы будем на "Зените". Мы поверили, поддавшись извечной надежде человека на благополучный конец любого самого рискованного предприятия.

Мы считали себя достаточно стойкими и привычными к "сисикнесс" морской болезни. Мы не учли нескольких факторов: разгуляшегося моря, малого тоннажа катера, запаха бензина во внутренних помещениях, носового расположения кубрика и пустоты наших желудков.

Первым попросился на воздух док. Скулмастер небрежно бросил: "Квайт-вэлл!" - и продолжал беседу с седовласым лоцманом, побывавшим в сорок третьем году в Архангельске. Но море, бензин и урчащий желудок одолели и скулмастера. "Ай шелл гоу ту бэд!" - жалко улыбаясь, пробормотал он и улегся на короткий и узкий диван, понимая, что позорит русский флот.

Это были страшные минуты. Они тянулись как часы, как годы, как века и тысячелетия, и мы не будем рассказывать о них, дабы не испортить свою репутацию. Белоснежный борт нашего красавца "Зенита" показался нам вдвойне, втройне желанным, ибо он даже и не колыхался на волнах, нещадно швырявших лоцманский бот. "Сейчас мы будем дома", - не сговариваясь, подумали док и скулмастер.

А следовало бы учесть горький опыт великих мореплавателей прошлого, побежденных стихией в двух футах от цели. Отважный Джо, сделав пять или шесть попыток подвести бот к борту "Зенита", положил руля право и повез нас обратно. Теплые и дорогие нашим сердцам огни "Зенита" растаяли в дождевой мгле. Предстоял безрадостный путь к берегу. Подступало глухое отчаяние.

Но, видно, где-то в недрах человеческих душ и организмов таятся подспудные, скрытые до поры до времени резервы стойкости, терпения, твердости. Обратный путь мы перенесли сравнительно легко. Улыбаясь, возможно несколько криво, мы встретили лоцманов с выведенных в море судов. Впрочем, используя законы гостеприимства, мы не уступили им дивана и категорически отказались от надоевшего нам кофе.

"А где мы будем ночевать?" - произнес скулмастер, задумчиво глядя в потолок. "В лучшем отеле - ванна, чистые простыни, горничная, номер люкс, хотя бы на двоих!" - уверенно ответствовал док. Никак не могли мы выйти из роли пророков.