На какие-то доли мгновений ему вдруг захотелось плакать - он чувствовал, что здесь, сейчас, в этой комнате, кончается его детство. Слова старушки удивительным образом подействовали на него - точно она доверила ему ключ - заветный ключик от себя самого - от собственного повзрослевшего сердца! И он прижимал к себе этот невидимый ключик - и глядел прямо перед собой - туда, где вот-вот приоткроются перед ним врата грядущего. И - он знал - ему понадобится все мужество, - мужество взрослого человека, чтобы, преодолев все испытания, войти туда.

Он знал, что путь его отныне и навсегда связан с Евой. И все это сказала ему жизнь в образе прозрачной незнакомой старушки - сказала без слов. И он с благодарностью принял её дар, как будто была она его родной и бесконечно любимой бабушкой...

Но вот в коридоре шаги... легкие, торопливые... Ева! Она впорхнула в комнату как входит солнечный свет - и сразу все ожило. Даже рисунок на поблекших обоях стал ярче! Скинула куртку, размотала шарфик, тряхнула волосами, щелкнув запором заколки-автомата, - они рассыпались по плечам... и только тогда заметила гостя.

– Никита!
– она ещё не отдышалась, - ой, как хорошо!

Он вскочил, шагнул к ней...

– Пойду чайник поставлю, - сообщила им Мария Михайловна, и не спеша направилась в кухню.

– Я тебя ждал во дворе. Потом сюда пришел... Ты... мы хотели...

Она стояла напротив, приподняв голову и глядя на него. И глаза её, счастливые, удивленные, - вмещали весь мир. И он не мог больше глядеть на них - в этот мир: проваливаясь в радужную мерцавшую бездну, он зажмурился, наклонился и поцеловал Еву. Это был их первый поцелуй, - одновременно и детский и взрослый, - который скрепил их души незримой печатью. Скрепил навсегда.

Глава 8

ФОТОГРАФИЯ

Они пили чай вчетвером - Слоник проснулся, и его усадили за стол, положив на стул две подушки, чтоб он мог дотянуться до своей чашки.

– Я зашел за тобой, чтобы съездить в Абрамцево, - сказал Никита, проглотив четвертый пирожок с картошкой и луком - у него вдруг прорезался волчий аппетит.
– Помнишь, дядя Сережа нас приглашал. Сейчас половина третьего. Мы ещё успеем до темноты. У Нила Алексеевича можно переночевать, а завтра утром домой двинемся.

– Это кто такой Нил Алексеевич?
– полюбопытствовала бабушка Маша. Имя какое редкое!

– И сам человек редкий, - подхватил Никита.
– Он реставратор. Всю жизнь Врубелем занимается - его майоликой - обливной керамикой, в общем. Целую жизнь посвятил реставрации работ одного-единственного художника такая вот у него любовь к Врубелю!

– И верность, - кивнула бабушка Маша.
– На таких людях мир-то и держится. Вам бы съездить к нему хорошо - след от такого знакомства на всю жизнь останется.

– Наш знакомый сказал, что Нил Алексеевич может Жене печку для обжига дать. Я не знаю как - на время или навсегда... Но это неважно - главное с его помощью научиться глину обжигать, весь процесс до конца освоить - а потом может быть печку мы выкупим. Это не такая проблема! Заработать-то всегда можно.

– Он сказал - этот ваш друг, Сергей Александрович, - краснея, пролепетала Ева, - что выставит мою керамику у себя в галерее.

– Да, у него в конце января будет выставка. И это такой шанс, которого упускать нельзя, - подтвердил Никита.

– Вот и поезжайте с Богом, - улыбнулась бабушка Маша.
– А за Слоником я присмотрю.

– Ну, так что, едем?
– Никита дотронулся до её тонкой руки и сжал её.

– Не знаю, - не глядя на него, отвечала Ева.
– Может быть, завтра утром? У меня сегодня дела...

– Тогда давай завтра, - Никита расстроился, но старался не подавать виду.
– А сегодня... ты знаешь, у меня есть книжка одна интересная... про твоего знаменитого однофамильца. Я тебе хотел её дать прочитать.

Только бы она сегодня не ходила никуда, только бы оставалась дома! Ему казалось, что с каждым её визитом к загадочной тетке, она все более отдаляется от него. Да, и не только от него - она делается просто сама не своя, точно её подменили!

– Знаменитый однофамилец... кто ж такой? Я не знаю, - Ева с удивлением глядела на него.

– Максимилиан Волошин. Очень известный, можно сказать знаменитый поэт и художник. Он жил в начале нашего века и построил дом в Коктебеле, где собирались самые замечательные и талантливые люди его времени... поэты, писатели, художники... даже Михаил Булгаков там был.