– Ладно, проехали. Так начинаем?

– Давай!

Таша плотно прикрыла форточку, Мура зажгла свечу. В комнате было очень тихо, даже бабочка куда-то пропала. Огонек свечи горел ровно и ярко, освещая Мурины ладони теплым золотисто-розовым светом. Девчонки притихли, не отводя глаз от пламени.

– Вызываю дух Веры Комиссаржевской. Дух, ты здесь?

Пламя чуть поколебалось и отклонилось вправо.

– Дух, скажи, кто-то влюблен в меня?

Свеча ответила: "Да".

– Это Степ?

Пламя не шелохнулось.

– Это Егор?

Огонек свечи задрожал и так резко метнулся вправо, что пламя погасло...

– Ой, Мура, с ума сойти! А почему пламя погасло и что это вообще значит?

– Что Егор в меня втюрился по уши!
– сообщила довольная Мура, сияя. Ой, чуть не забыла! Дух, спасибо тебе! Обязательно поблагодарить надо, а то обидится. И ещё по правилам ни за что нельзя задувать свечку - только гасить пальцами... Огонь этого не любит. Да, и ещё надо сказать: злой дух под землю, добрый - на землю. Ну вот, теперь все!

– А что, Комиссаржевская - злой дух? Как-то не верится... засомневалась Таша.

– Просто так надо сказать, когда закончишь гадание - мало ли, кто на самом деле явился, - может, нематериальная сущность, которая притворилась духом Комиссаржевской...

– И все наврала?

– Не исключено, хотя не думаю... Слушай, есть жутко хочется! У тебя нет чего-нибудь пожевать?

– Есть на кухне. Сейчас принесу. А ты что, не ужинала?

– Да мне как-то тогда не хотелось... Давай тащи, а то я сейчас умру с голоду!

Минут через пять Таша появилась в комнате с двумя бутербродами: с сыром и с колбасой, и Мура накинулась на них с таким аппетитом, что у Таши у самой слюнки потекли...

– Ну вот, порядок! Теперь можно баиньки.

– Погоди, давай ещё о чем-нибудь поболтаем, - шепнула Таша, у которой сон как рукой сняло.

– Ой, у меня глаза закрываются, - извиняющимся тоном промурлыкала Мура.
– Я вчера всю ночь не спала - Агату Кристи читала, так что уже просто падаю. Завтра потрепемся, хорошо?

– Ладно. Спокойной ночи. Ты осторожнее там, на заборе.

– Не беспокойся, я теперь знаю - там гвоздь! Да, эти пьесы дурацкие оставляю тебе - изучай на досуге. Ну, пока...

Она чмокнула подругу, влезла на подоконник и растворилась в темноте притихшего сада. Таша постояла у окна, вдыхая летучие ароматы цветущих вишен... так хорошо! Стояла бы и стояла... Но одной было как-то не по себе: кажется, кто-то притаился за углом и сейчас прыгнет... Она вздохнула, закрыла окно, задернула занавески и легла, подвернув одеяло под ноги и укутавшись: Таша любила сооружать из одеяла подобие кокона - так уютней! Взглянула на потухшую свечку, снова вздохнула...

"Да, Мура права, я действительно боюсь влюбиться!
– подумала она с грустью.
– Ну, кому такая понравится: нескладная, толстая, да ещё и думает слишком много. Вот, Мурка - она себе голову не забивает, просто живет и радуется! Делает все, что хочет. Да, конечно, с ее-то внешностью..."

Таша покорно вздохнула, протянула руку к ночному столику, взяла книгу, раскрыла...

– С ятями, надо же! Так, что тут у нас? Не то, не то... А вот, "Смерть Тентажиля". Ну что ж, посмотрим...

И она погрузилась в чтение.

* * *

Когда на следующее утро Мура легко, как птичка, взлетела на крылечко к подруге и направилась прямо к ней в комнату, путь ей преградила Ташина бабушка Надежда Николаевна.

– Тс-с-с...
– она приложила палец к губам.
– Спит наша Таша. Я к ней в полдесятого заглянула - какое там... Дрыхнет, сонная тетеря! Небось читала вчера допоздна: на одеяле книжка раскрытая.

– А может, проснулась уже?
– предположила Мура - ей не терпелось увидеть подругу.

– Ну, посмотри, а я пойду чайник поставлю. Пора уж вставать - день на дворе!

В самом деле, было уже без пяти двенадцать... Мура приоткрыла дверь в Ташину комнату... та спала. Мура вошла, раздернула занавески - яркий солнечный свет плеснул в лицо спящей, та заморгала, прищурилась, села в кровати.

– Ой, сон был какой! А сколько времени?

– Скоро обед!
– рассмеялась Мура.
– Вставай, лежебока. Пора к режиссеру идти - книжку отдавать. Кстати, зачем ты эту Юлю противную позвала?