Никто не возразил.

– Алексей Палыч?

– Я считаю, что надо выходить из леса кратчайшим путем. Но какой путь кратчайший, неизвестно. Карты у нас нет. Направление на запад или восток ничуть не хуже северного. Но мне кажется, что сейчас у северного появилось маленькое преимущество. Мы четыре дня шли на север и не встретили ни одной дороги. Должна же она когда-нибудь встретиться! Выйдем на дорогу - выйдем к населенному пункту.

– Кто на "Б"? Борис?

– Я как Алексей Палыч.

– Валентина?

– А я думаю: нельзя ли как-нибудь продолжить поход? Послать кого-нибудь за продуктами...

– Куда?

– Куда-нибудь... Если пойдут без вещей, то быстро вернутся.

– А если не быстро? А если не вернутся?
– вмешался Алексей Палыч.
– Я не знаю... Мне кажется, что в таком положении нельзя разделяться. Неизвестно, кому первому понадобится помощь.

– Ну, а если мы выйдем завтра в какой-нибудь поселок, - настаивала Валентина.
– Купим продуктов и пойдем дальше.

– А кто возражает?
– сказал Стасик.
– Конечно, если завтра... Но Алексей Палыч говорит верно: посылать на деревню дедушке нельзя никого. Кто у нас дальше? Гена...

– Чего тут особенно рассуждать. Надо идти. А куда, по-моему, все равно. Встретим поселок, тогда и думать будем.

– Елена Дмитриевна, теперь вы...

– Вы уже сами все решили, мне добавить нечего.

– Но хоть в какую сторону идти?

– Мне кажется, на север.

Вид у Лжедмитриевны был довольно унылый. Из этого Алексей Палыч сделал вывод, что рюкзак она столкнула нечаянно. И печалилась она сейчас не о рюкзаке, а о том, что прекращается поход и заканчивается ее исследовательская работа.

– Марина?

– Я согласна с Алексеем Палычем и с Еленой Дмитриевной. С тобой я не согласна.

– Интересно, - сказал Стасик.
– Я же еще ничего не сказал.

– Все равно не согласна.

– Ладно, - сказал Стасик.
– Я тоже согласен с Алексеем Палычем.

– А я предлагаю идти прямо к "Гастроному", - заявил Шурик.

– Тебя пока не спрашивали. Чижик?

– Ж-железка...
– сказал Чижик.

Немногословная речь Чижика, как обычно, требовала расшифровки.

– А он колоссально придумал!
– сказал Гена.
– От озера часа два хода до железки! А там обязательно выйдем к станции! Придется переправиться обратно, но зато - верняк.

Действительно, почему-то мысли ребят были направлены только вперед, в том направлении, в котором они двигались четыре дня. Все забыли об оставленной за спиной железной дороге. Даже Алексей Палыч забыл, хотя сам устлал полотно деньгами в размере четырех кровных рублей.

– Тогда все очень просто, - сказала Валентина.
– Пускай за продуктами сходят двое. Дорога недалеко, они ее не пройдут. Да и компас есть. Двое переправятся и сходят, а мы их здесь обождем.

– Я возражаю!
– воспротивился Алексей Палыч.
– Ведь мы уже решили, что группу разделять нельзя. Не вижу особой разницы - в какую сторону они пойдут. Сколько это займет времени? Сколько мы их должны ждать? Предположим, что они выйдут к железной дороге. Можно идти налево, можно направо. Ну, об этом мы договоримся. Но на железной дороге бывают перегоны между станциями и в двадцать и в тридцать километров. А это уже, если туда-обратно, не сутки и не двое. Я не говорю о том, что на таком длинном пути все может случиться. Даже если не говорить о каких-то чрезвычайных обстоятельствах... Идут двое. Представьте, что один всего-навсего подвернул ногу. Идти он не может. Что же им делать и кто им поможет? От озера до железной дороги нет даже тропы. Где мы их будем искать в лесу? Мне кажется... Нет, мне не кажется, я совершенно уверен: единственный выход - возвращаться всем вместе.

– Двое переправятся за полчаса, - настаивала Валентина, - а мы все потратим полдня.

– Согласен, - сказал Алексей Палыч.
– Мы сэкономим несколько часов. Ты даже забыла умножить их на два, потому что предстоит обратная переправа. Но зато мы можем потерять все, если что-то случится с теми двумя.

Надо сказать, что произнося свою горячую речь, Алексей Палыч немного забылся. Такая настойчивость была ему не по чину: он не был даже рядовым членом группы, а всего лишь рядовым иждивенцем. Но горячность его и логика подействовали на ребят. В нем чувствовалась заинтересованность. Так оно и было. Только заинтересованность совсем другого рода, чем думали ребята. Они решили, что он хочет во что бы то ни стало продолжить поход; Алексей Палыч во что бы то ни стало хотел закончить его. Сейчас такая возможность появилась; Алексей Палыч, грешивший любовью к процентам, оценивал ее близкой к ста. Со станции он группу не выпустит. Он пойдет на все: объявит Лжедмитриевну сумасшедшей, группу неподготовленной или даже пошлет телеграмму тому самому министру, у которого сейчас находился. В телеграмме можно написать, что группа выходит в маршрут, имея в своем составе тяжело больных. Пускай удивятся. Пускай не поверят. Но проверять обязательно станут, и ребят задержат. А там видно будет...

Главное - вывести из лесу всех.

Ребята пошли в ловушку довольно охотно. Потеряют всего сутки, зато - с гарантией.

– Кто за?
– спросил Стасик.

Проголосовали все, кроме Валентины и Лжедмитриевны.

– Вот и хорошо, - сказал Алексей Палыч голосом слишком бодрым для того, чтобы быть искренним.
– Завтра пойдем, завтра и вернемся.

– Назад мы возвращаться не будем, - послышался голос Лжедмитриевны.

Ребята уставились на нее в изумлении. Правда, она не голосовала, но все уже привыкли к тому, что она не вмешивается; тем более - в такой повелительной форме.