– Я тоже не понимаю, - холодно сказал Алексей Палыч.
– Я все время требовал прекратить поход, вы отказывались. Теперь вы утопили продукты, до предела усложнили положение детей, говорите, что хотите закончить поход, и заставляете его продолжать. Где ваша любимая логика?

– Она на месте, Алексей Палыч. Группа осталась без продуктов... Это единственный способ прервать поход, ничего не объясняя ребятам.

– Вы могли просто приказать им вернуться, как вчера приказали идти вперед.

– Я должна была бы это как-то объяснить.

– Вчера вы ничего не объяснили.

– Это разные ситуации. Когда были продукты, поход проходил нормально, то с какой стати его прерывать? Сейчас ситуация исключительная, объяснять ничего не надо. Выбор направления - право руководителя.

– Ну и выберите обратное.

– Это опасно, а для вас особенно.

– Для меня лично?

– Для вас и Бориса.

– Опять какие-то ребусы!
– рассердился Алексей Палыч.
– Что там, за это время - мины расставили?

– Там все осталось по-прежнему.

– В чем же тогда дело?

– Обратный путь для вас очень опасен...

– Да что вы все твердите как сорока: опасен, опасен... Выходит, я уже по своей земле не могу ходить! Что же вы сказки рассказывали о каком-то невмешательстве?! Дети голодные - невмешательство, мы с Борисом впутываемся в какую-то историю, ходим полураздетые - тоже невмешательство! У меня такое ощущение, что я все время хожу в дураках: чего-то не понимаю, чего-то не знаю... Вроде тупого ученика, которому и объяснять бесполезно. А я, как вам известно, учитель; моя профессия - обучать, а это потрудней, чем обучаться.

– Алексей Палыч, - сказала Лжедмитриевна, - я ведь сама всего точно не знаю. Знаю, что - невмешательство, знаю, что обратный путь опасен более всего для вас. Но я не могу знать предстоящие события: тогда исследование теряет смысл. Думаю, что в конце похода я буду знать больше, тогда расскажу...

Алексею Палычу показалось даже, что в голосе Лжедмитриевны звучит искреннее сожаление. Конечно, оно могло быть и притворным, чтобы утихомирить Алексея Палыча, чтобы он особо не бунтовал. Но ведь до сих пор без такого притворства она обходилась.

– Зачем мне это потом?
– сказал Алексей Палыч, убавив громкость на двадцать два децибела.
– Мне нужно знать, что делать сейчас.

– Идти вперед, - вздохнула Лжедмитриевна.
– Больше ничего не остается. Я уже жалею, что послали именно меня.

– Жалеете? Простите, но это ведь эмоция...

– Разве я сказала "жалею"? Очевидно, я употребила не то слово. Я уже говорила вам, что такие чувства известны нам чисто теоретически.

– Слушайте, - сказал Алексей Палыч, - а зачем все-таки вы меня сюда пригласили? Неужели по ночам со мной разговаривать интереснее?

– Я хотела попросить вас, чтобы вы мне помогли.

– Чем?

– Тем, чтобы не мешали. Не нужно настраивать против меня ребят. Не уговаривайте их вернуться - это все равно невозможно. Вы только все осложните...

– Я?!
– Алексей Палыч чуть не подавился собственным возмущением.
– Это я, по-вашему, усложняю! Можно подумать, что я все затеял!

– Забудьте все, что было. Сейчас начинается новый этап.

– Ясно, - зловеще сказал Алексей Палыч.
– Конечно, новый этап, новые трудности, новые наблюдения. Ведь это очень интересно наблюдать, как будут выбираться из леса голодные ребятишки! Какие там у них будут эмоции?.. Может быть, кто-то погибнет геройской смертью тогда совсем прекрасно... Ценная информация!

– Этот этап начала я, - сказала Лжедмитриевна.
– По собственной инициативе.

– Этого еще не хватало! Вашей инициативы! Если уж у вас _там_ все продумали... я не знаю, с какой целью... надеюсь - с гуманной... то, может быть, все обойдется. Все-таки - коллективный опыт. А вы на Земле всего пятые сутки! Какая тут еще инициатива?! Кроме того, _они_ же все слышат?

– Разумеется.

– И как _они_ реагируют на вашу инициативу? Кстати, в чем она заключается?

– В решении прекратить поход.

– Разве вы не получили приказа?

– Я вообще с момента появления на Земле не получала никаких приказов.

– Так как же все-таки они относятся к вашему решению?

– Не знаю.

– А почему вы его приняли?

– Мне захотелось.

– Что значит "захотелось"?

– Об этом я хочу спросить вас, Алексей Палыч. Вы должны лучше понять такое состояние. Я вдруг почувствовала, что хочу, должна, обязана - называйте как хотите - это сделать. Мое желание было сильней любых приказов, даже сильней меня, что в принципе невероятно. У нас такое просто невозможно. Вот тогда я и...