Но там, где ленятся развернуться именитые киты капитализма, вроде Трампа и Линча, всегда находят свой маневр рыбки поскромней. И потому пока основная масса русских делегатов Первого американо-российского бизнес-форума заседала за зелеными столами лас-вегасских казино или без устали здоровалась там с «однорукими бандитами», кое-какие деловые американо-российские встречи все-таки состоялись.

Визитная карточка была на дорогом, с водяными знаками пластике, с указанием трех телефонов и двух факсов в Лос-Анджелесе и в Эль-Сантро и престижного, с именем владельца, номера в E-mail. Но, конечно, не водяные знаки и не код в Интернете заставили «профессора» Зускина при виде этой карточки тихо охнуть и побледнеть, как от сердечного укола, а потом вскочить из-за стола в гостиничном штабе форума и с распростертыми объятиями поспешить навстречу «дорогому» гостю:

– Vinny! Oh, my God! Как ты меня нашел? Мы не виделись вечность!

– Двенадцать лет, – уточнил посетитель. Он был скорее маленького, чем среднего роста, скорее пятидесяти лет, чем шестидесяти, скорее плотный, чем толстый, и, похоже, весьма богат – на нем был светлый костюм от «Армани», темная рубашка от «Версачи», туфли от «Балли», «Ролекс» на руке, а на загорелой шее и на безымянных пальцах – золотая цепочка и перстни от «Тиффани». С таким подчеркнутым шиком одеваются либо те, кто относится к себе с большим уважением, либо те, кто хочет внушить это уважение окружающим.

– Двенадцать лет?! Неужели?! – воскликнул Зускин. – Да, ты прав! Двенадцать лет! Но ты великолепно выглядишь! Даже лучше, чем тогда! Садись! – Зускин сам подвинул гостю кресло. – Что ты пьешь? Джин? Виски? Коньяк?

– Кровь, – сказал гость, садясь.

– Что??? – поперхнулся Зускин, но тут же рассмеялся: – Винни, ты все тот же! «Кровь»! Боже, я уже забыл твои шутки! Но если бы не они…

– Cut the shit! (Заткнись!) – сухо перебил его Винсент. – Ты мой должник, ты помнишь?

– Винни! – Зускин укоризненно заглянул гостю в глаза. – Я тебе жизнью обязан! Даже мои внуки знают об этом! Твое имя как икона в нашем доме! Я просто не знал, как тебя найти! Все-таки что ты пьешь? Кофе? Апельсиновый сок? – Он суетливо подошел к небольшому холодильнику у огромного, во всю стену окна. За этим окном открывался роскошный вид на залив Марина-дел-рэй и на сонмище яхт, дремлющих там под теплым калифорнийским солнцем. – У меня есть прекрасный русский квас! Ты такого не пробовал! Прямо из Москвы! На алтайском меду!..

– Come on, – негромко остановил его Винсент и кивком указал на кресло за письменным столом, где высились чугунный бюстик Моцарта, два скрещенных русских и американских флажка, стопки роскошных буклетов компании «Нью раша инвест, лтд.» и семейные фото хозяина. – Сядь! – приказал Винсент Зускину.

Зускин, враз потускнев, послушно сел в кресло. Произнес обреченно:

– О’кей, Винни! Что я могу сделать для тебя?

– Двести тысяч сегодня и еще пятьсот завтра. В долг. На год. Под десять процентов.

Зускин изумленно захлопал глазами.

– Винни, ты шутишь? Я в жизни не видел таких денег!

– Что? – Винсент повернулся к нему левым ухом, он был глуховат на правое.

– Я в жизни не видел таких денег, клянусь! – повторил Зускин.

– А этот форум?

– Он меня разорил, Винни! – воскликнул Зускин. – Пойди посмотри: ни один американский лох не явился!

– Fuck you! – обложил его Винсент.

– Клянусь внуками! Винни! Чтоб я так жил!..

Винсент сунул руку в карман пиджака, вытащил из него стандартный конверт фотолаборатории «Кодак» и швырнул на стол пачку цветных фотографий, веером разлетевшихся перед Зускиным.

– Этими внуками? – сказал он и вдруг вскочил, с неожиданной прытью и бешенством обежал вокруг стола и своими короткими, но мощными пальцами в золотых перстнях схватил Зускина за горло, с силой ткнул мордой в фотографии: – Этими внуками ты клянешься, сука?

На фотографиях действительно были чудные малыши в возрасте от полутора до пяти лет – играющие во дворе прелестного двухэтажного особняка… плавающие в бассейне перед еще одним домом в горах… катающиеся на пони и на санках… Клясться такими ангелами, да еще лживо, было грех.

– Fuckin’ scum! – остервенело закричал Винсент. – Потрох ебаный! Внуками клянешься? Разорил тебя этот форум? Я помню твои клятвы! Я тебе за них счас яйца на уши намотаю!

И словно вдохновленный этой литературной метафорой, он левой рукой вздернул Зускина за шиворот над креслом, а правую просунул ему сзади меж ног, ухватил за пах и стал воплощать метафору в жизнь с такой силой, что Зускин, распахнув хрипящий рот, задохнулся от боли.

– Ну? Помнишь, как ты клялся быть мне братом? – в бешенстве тряс его Винсент. – Помнишь, как умолял спасти твою белую жопу? И я тебя спас! От самого большого члена Риверсайдской тюрьмы, верно? Ты помнишь ту черную колумбийскую залупу? Она была больше полицейской дубинки! Ты помнишь, кто тебя спас от нее? Помнишь?