Шрифт:
– Кто они?
– КГБ.
– Ты можешь объяснить подробней?
– Нет! – сказал я и выпил еще рюмку водки. – Но я в гробу их видел!
– Я не понимаю, – сказала она, потому что я дословно перевел это русское выражение на английский. – Кого ты видел в гробу?
Я не успел ответить, потому что по радио вдруг сказали:
– Mister Vadim Plotkin from International Press. Please come to the second desk immediately! – И повторили по-русски с финским акцентом: – Мистер Плоткин из Международной прессы. Пожалуйста, пройдите на вторую палубу немедленно!
– Могу я пойти с тобой? – спросила Мичико.
Я пожал плечами и пошел на вторую палубу. Там, у трапа, стоял помощник капитана, кутаясь от дождя в плащ.
– Вы мистер Плоткин? – спросил он.
– Кажется, да…
– Похоже, кто-то хочет повидать вас. – И он кивнул на причал в сторону морского вокзала.
И только тут я увидел, что оттуда идут по морскому пирсу Аня и майор таможенной службы – тот самый, с волчьим лицом, который проверял мой чемодан, коллекционировал мои книги и подложил мне письмо от генерала Быкова.
– Я могу сойти вниз? – спросил я у помощника капитана.
– Только на минуту.
Я сбежал по мокрым ступеням трапа и остановился на деревянном пирсе.
Аня шла ко мне, близоруко щурясь своими шальными зелеными глазами, в мокром от дождя желтом платье и с какими-то мокрыми цветами в руках.
Она была точно такой, как двадцать четыре года назад.
Эпилог
Я свернул со 128-й дороги в Салем, проехал мимо старого краснокирпичного Музея салемских ведьм, миновал Смарт-маркет, где всего две недели назад, перед поездкой в Россию, покупал кукурузные и овсяные хлопья, сухофрукты, быстрорастворимый завтрак и «Пепту-бисмол». А еще через пару минут я уже был на тихой Alendale Road, среди одинаковых домиков, в одном из которых живут теперь моя бывшая жена и дочка. На их двери не оказалось звонка, я постучал, и дверь открыл лысый мужчина лет пятидесяти, в джинсах и кухонном переднике. В его левой руке был поднос с чашкой черного кофе, гренками и виноградом.
Я смутился:
– Excuse me. Извините. Здесь живет миссис Плоткин?
– Да, да, – ответил он по-русски, но с сильным американским акцентом. – Заходите. Вы Вадим, я знаю. Вы хотите видеть Ханочку…
– Да, – сказал я, входя. – А где она?
– Только говорите тише, – сказал он. – Лиза работает. Я сейчас приду. Одну секунду!
И он бесшумной походкой пошел из гостиной в спальню, неся на руках поднос с завтраком, а на лице – выражение счастья. Лиза работает?!! – изумился я про себя, а лысый тем временем осторожно приоткрыл дверь в спальню и сказал:
– Дорогая, твой завтрак…
И через эту щель я увидел Лизу. Она сидела спиной к двери, за бывшей моей IBM Typewriter, жадно курила и быстро, вдохновенно стучала по клавишам. А вокруг нее на полу, на кресле, на незастеленной кровати были разбросаны листы бумаги. Точно так, как они всегда были разбросаны у меня, пока я не перешел на Compaq.
– Подожди, дорогой, не мешай, – сказала она через плечо этому лысому. – Поставь где-нибудь…
Он тихо закрыл дверь, а я спросил изумленно:
– Что она делает?
– Лиза очень талантливая! Она пишет книгу, – ответил он с благоговейным выражением в голосе и в глазах. – Она уже подписала контракт с издательством через вашего агента!
– Лиза?! Книгу?! О чем?
– Она называется «Секрет семейного счастья». Это будет бестселлер! Вы послушайте только эпиграф! – И, подхватив со стола книгу «Пророк» Кахлила Чинрана, стал читать:
Любите друг друга, но не костенейте в любви.Пусть любовь будет морским проливом между берегами ваших душ.Чувствуйте чаши друг друга, но не пейте из одной чаши.Делите хлеб друг с другом, но не кусайте от одной буханки.Пойте и танцуйте вместе, но позвольте друг другу быть в одиночестве.Держите ваши сердца врозь, как одинокие струны лютни, которые настроены на один мотив.Потому что только рука Жизни может вмещать ваши сердца.Будьте вместе, но не вплотную друг к другу:Так колонны храма стоят врозь,Так кипарисы не растут в тени друг друга…Я ушел не дослушав. Я нашел свою дочку рядом с домом, и она с криком «Папочка!!!» бросилась мне на руки, а потом повела меня на детскую площадку, на качели. И там, раскачиваясь, сказала мне:
– А я сочинила про тебя историю. Ты хочешь послушать?
– Хочу, дочка, – ответил я, изумляясь тому, как сильно она повзрослела за эти десять дней.
А Хана сказала:
– Однажды жил папа, и у него была дочка. Она была принцессой. И она всегда любила, чтобы он приезжал к ней из Нью-Йорка. И тогда она пела ему песню…
И вдруг она запела негромким голоском:
Нет в мире другого такого, как ты…Ни у кого нет такой улыбки, как у тебя…Ни у кого, ни у когоНет твоего лица,Ни у кого нет твоего подбородка,Ни у кого, ни у кого…Качели остановились, а она продолжала тянуть своим тонким голоском:
– Ни у кого…
Я протянул ей руку, и она дала мне свою маленькую белую ладошку. Я открыл эту ладошку и увидел, что это и есть ладонь Бога.