Страсть охватила их в одно мгновение. Дыхание стало хриплым, губы горели от поцелуев, возбуждение росло с каждой секундой. Рука Хью нашла ее грудь. Они тонули в океане чувств, забыв обо всем. Поцелуи их становились все более страстными.

Наконец Хью с трудом оторвался от Абби и произнес, едва переведя дыхание:

— Не здесь. Здесь нам могут помешать. Мы можем поехать ко мне домой. Нет, там тоже не годится. Лучше поедем в гостиницу.

Абби коснулась кончиками пальцев припухших губ и удивленно огляделась вокруг, словно только что очнулась ото сна. Однако, едва до нее дошел смысл сказанного, она сделала шаг назад.

— Зачем это нам ехать в гостиницу?

В глазах Хью появилось вдруг настороженное выражение.

— Чтобы заняться любовью, Абби. Чтобы скрепить наше примирение.

Абби скрестила руки на груди и поежилась, словно ей стало вдруг холодно.

— Не думаю, что нам следует поступать именно так.

— В чем дело? Ты хочешь отомстить мне? — Глаза его внимательно вглядывались в ее лицо. — Нет, только не ты, Абби. Другая женщина могла бы пойти на это, но только не ты. Ты сделана из другого теста.

Так вот какого он о ней мнения! Считает ее безвольной идиоткой, не способной отказать мужчине? Впрочем, это не имело значения. Хью дал ей прекрасный повод держаться от него подальше.

— Я бы не стала рассчитывать на мою бесхарактерность, Хью. Вы были хорошим учителем, а я оказалась прилежной ученицей. И еще — Вейлы никогда не забывают нанесенных им оскорблений.

Она вышла из комнаты с прямой спиной и высоко поднятой головой. Хью подумал, что это был бы отличный триумфальный уход со сцены, если бы в глазах ее не блестели слезы.

Абби взвесила на руке пистолет, который выбрал для нее из своей коллекции Дэниэл. Он сказал, что это — самое подходящее оружие для женщины. Действительно, пистолет был куда меньше и легче того, из которого она училась стрелять в Эндикоте. Все же он оказался слишком велик, чтобы положить в дамскую театральную сумочку или спрятать в складках платья. Виконтесса разрешила эту проблему, предложив дочери взять ее муфту из лебяжьего пyxa и повязать на шею такой же шарф.

Глядя на пистолет, Абби невольно вспомнила Харпера. Как ни странно, ей не хватало старого ворчуна. Впрочем, Харпер вовсе не был старым. Ему было не больше сорока. Просто жизнь его как следует потрепала. В глубине души Харпер был добрым человеком. Он-то оглянулся, когда они с Хью уходили, оставив ее в руках Мейтланда. Харпер, который когда-то так ей не нравился, которого она считала женоненавистником, оглянулся, явно жалея ее. А человек, которого она любила — или думала, что любит, — бестрепетно вверг ее в этот ад.

Сосредоточившись, Абби попыталась вспомнить все, что говорил ей Харпер по поводу оружия. У нее будет только один выстрел. Надо как следует выбрать момент, чтобы выстрел не пропал зря. Она не должна подходить слишком близко к противнику, потому что, при ее неопытности, ее будет очень легко разоружить. Надо смотреть только на цель и забыть о дурацкой привычке отворачиваться, прежде чем нажать на курок.

Абби улыбнулась, вспомнив тяжелый вздох Харпера в ответ на ее объяснение, что она отворачивается, чтобы не чувствовать запах пороха и не оглохнуть от звука выстрела.

Однако улыбка ее тут же погасла, и Абби положила пистолет на туалетный столик. Все бесполезно. Будь она даже отличным стрелком, Абигайл просто не смогла бы выстрелить в человека, даже в того отвратительного монстра, который убил бедняжку Колетт и напал на саму Абби в ее собственной спальне. У нее не было инстинкта убийцы, скорее наоборот.

Немо. Под таким именем существовал этот человек. Он был ловок и безжалостен, как тигр в джунглях. Джайлз навел о нем справки, и теперь Абби знала, что им предстоит сразиться с настоящим профессионалом. Если верить Джайлзу, на Уайтхолл началась настоящая паника, когда пришло сообщение, что Немо в Англии. До сих пор им не приходилось иметь дело с разведчиками такого уровня.

Это показалось Абби немного смешным. Она бы и рассмеялась, если бы не была так напугана. Кто она такая, чтобы смеяться над испугом солидных, облеченных властью мужчин? Наверное, так чувствовал себя Давид, отправляясь на битву с Голиафом. Но Давид был храбрецом. А Абби предпочла бы спастись бегством. И почему Колетт выбрала именно ее? Почему?

«Все безнадежно», — снова подумала Абигайл, и плечи ее уныло поникли.

Но когда Абби подняла голову, она увидела, что в комнату вошла виконтесса. Мать смотрела на нее полными тревоги глазами. У девушки защемило сердце. Куда девались выдержка и безукоризненная манера держаться, которые она всегда принимала за истинное лицо своей матери? Леди Кливендон попыталась что-то сказать, осеклась на полуслове и повернулась, чтобы покинуть комнату. Она страдала больше всех остальных. Дети, как могли, пытались облегчить ее страдания, стараясь как можно меньше делиться с ней своими страхами и сомнениями.

— Этот пистолет — лишь мера предосторожности, мама, — сказала Абигайл вслед уходящей виконтессе. — Я обещаю, что буду предельно осторожна.

— Это ужасно, Абби, — сказала леди Кливендон, оборачиваясь на пороге. — Я всегда беспокоилась о тебе больше, чем обо всех остальных. Ты и Джордж… за вами всегда нужно было приглядывать. — Она сделала рукой какой-то странный, неуверенный жест, и глаза ее заволокло слезами. — Как же получилось, что теперь все зависит именно от тебя!

— Неужели тебе было бы спокойнее, если бы все зависело от Гариетт или Дэниэла?