Она выдернула микрофон из гнезда и поднесла ко рту.

– Там у головки кнопка, - пояснил Штурман, - нажимай на нее большим пальцем.

Она нажала и по долине разлился непривычный для этих мест женский человеческий голос.

– Друзья мои!
– обратилась она.
– Куда вы так спешите? Не бойтесь. Мы всего лишь хотели вас немного порасспросить. Как вы здесь живете: сыты ли, довольны ли жизнью, не обижают ли вас властьимущие?

От каждого ее слова существа вздрагивали и только упорнее двигали мышцами. Но силы были слишком неравны. Вскоре вездеход уже катил буквально вслед за ними, выровняв скорости. Наконец, один из двух беглецов не выдержал, сбавил скорость и ушел куда-то в сторону, так что астронавты сразу потеряли его из виду. Оставался один.

Ксенобиолог налила сок в бокал и отпила несколько глотков.

– Обижаешь, друг, - вновь сказала она и тут существо грохнулось оземь, так что вездеход, чуть вильнув в сторону, сразу оказался впереди и пришлось ему возвращаться к лежащему на земле существу задним ходом.

Ксенобиолог поперхнулась соком.

– Чего это он?
– недоумевала она.

Когда машина остановилась, люди вылезли и подошли к бездыханному телу загнанного аборигена.

– Ну и ну, - вздохнул Штурман.

– Сам виноват - не надо было убегать.

Вблизи и скорченный он оказался не таким уж большим - едва ли достигал в длину пары метров, включая мясистые ноги и мощные когтистые ступни.

– Бедный крестьянин, - с предельной жалостью в голосе проговорила Картограф.

– Кто?
– удивился Штурман.
– Ага, но почему именно крестьянин?

– Не знаю. Может быть инженер, слесарь, учитель. Кто теперь разберет.

– Отмучился, бедняга. Я догадалась: он не знал нашего языка, вот и не понял меня. Может подумал про нас что нехорошее. В любом случае, сам виноват.

– Ты лучше предложи что нам теперь делать, - сказал Штурман.
– Он умер собственной смертью, по собственному желанию. Мы до него даже не дотрагивались, да и не было у нас никакого злого умысла...

Он подошел совсем близко и присел на корточки рядом с тушей. Дотрагиваться до коричневой, ворсистой кожи, которая издалека была принята за меховой комбинезон, не хотелось. Да и он брезговал, потому что знал, что потом надо будет обязательно мыть руки, а это затруднительно в полевых условиях.

– Скажи, Людвиг, это теперь труп?
– обратилась к Штурману Картограф.

– Ну конечно. А разве нет?

– Я слышала, что трупы сжигают в печах при высокой температуре. Иногда растворяют в сильной кислоте.

– Очень остроумные предложения, - повел головой Штурман.
– Может быть ты еще предложишь его закопать?

– Это был бы разумный и наиболее дешевый поступок, - заключила Ксенобиолог.
– Только ужасно антисанитарный.

– Вот именно! Хотя...
– Штурман почесал затылок.
– Хотя мы так и поступим. Ведь не оставлять же его валяться - что мы, живодеры какие. Скажут еще - сбежали с места...

– Преступления?

– Тьфу тебя, Аи, скажешь тоже! Короче, достаем робота, пусть он закопает этого несчастного аборигена.

– С глаз долой?
– вновь дополнила Картограф. У нее сегодня был день черного юмора.
– Людвиг! Ну что я могу поделать, если меня начала мучить совесть! Все-таки это нас они испугались. Хорошо, что хоть один оставался, а то сколько времени мы бы угрохали на их закапывание.

Ксенобиолог медленно обошла вокруг горы тела, покачивая своим пышным ярко-желтым платьем. Потом подняла взгляд на Штурмана.

– Людвиг! А может быть это такая мимикрия? Может быть он только притворяется мертвым, чтобы уйти от наших, видимо нежелательных для него вопросов?

Штурман с сомнением посмотрел на Ксенобиолога - в своем ли она уме. Она уже не первый раз за сегодняшний день подает повод в этом усомниться. Потом дотянулся рукой до камушка и этим камнем потыкал в кожу плеча существа.

– Да ну что ты в самом деле. Разве можно так натурально притворяться.

– Можно-можно, - со знанием дела подтвердила Ксенобиолог.
– Мы ведь в сущности так мало о них знаем. Эх, жаль все-таки, что не удалось у него узнать где расположены их фермы или теплицы.

Собранный Штурманом робот в течение получаса похоронил труп. Причем на этом процессе присутствовал только сам Штурман, потому что у Картографа разболелась голова и она ушла в прохладу вездеходного салона и, кажется, даже уснула. Ксенобиолог ни с того, ни с сего принялась изучать растущие на лугу растения, а некоторые даже выкопала и поместила в специальные ящички. Эти ящички, если их закрыть крышкой, превращались в миниоранжереи с регулированием воздуха, влажности, питания и освещенности.