– Пожалуй, и правда пора кое-что прояснить, - вздохнула девушка.
– От вас не отвяжешься, вы - как энцефалитный клещ, ещё менингитом заболею. Когда я о нем думаю, о Вадиме, я сатанею, мне хочется его убить, созналась она после минутной паузы.

– Это было заметно по вашему лицу, - согласился Адрианов.

– Так вот, - продолжала Галина.
– Все было не совсем так, как я рассказывала. Прежде всего, мы с Вадимом находимся в состоянии развода, но документы ещё не оформлены. У меня это первый брак, а у него - пятый или десятый. Несмотря на то, что ему нет ещё и тридцати. Шустрый мальчик. Какая-то новая форма сексуальных извращений: лишь только ему понравится девушка, он немедленно предлагает руку и сердце, при этом считает до трех: раз, два, три, не успела согласиться - пошла вон, поищем другую. Но потом все равно разводится, иногда месяца через три. А была одна, которая продержалась с ним целый год. Он то ли псих, то играет в благородного рыцаря, хотя нутро, при всей обаятельной внешности и изысканных манерах, гнилое. Но не влюбиться в него трудно. Умен, красив, спортсмен, выпускник МГИМО, крупный бизнесмен, папа около Политбюро плавал, словом - конфетка в золоченом фантике. И я тоже клюнула, правда, не без помощи сестры, которая меня с ним и познакомила на одной вечеринке. Оказалась в числе тех дурочек, успевших при счете "два" сказать "да". Вадим в это время снова был холостым. Слушайте, а может, он способен вести половую жизнь только с супругой, а когда на стороне - что-то не срабатывает?

– Раз бывает наоборот, то бывает и так, - не совсем внятно согласился Адрианов, но Галина поняла физика-сексопатолога правильно и утвердительно кивнула.

– Уже потом я узнала, что у него был какой-то странный роман с Марго это моя старшая сестра, хотя с ней он в эту считалочку не играл. Может, боялся, потому что она довольно крутая девушка, бывший капитан спецназа и вообще... Ей человека прихлопнуть - что дрозофилу. В его фирме Марго выполняла какие-то деликатные поручения. Какие - не знаю, сама она мне никогда ничего не рассказывала. Могу только догадываться, для чего на фирме держат бывшего капитана "Витязя" и платят ему сумасшедшие деньги. Там они, в этом "Ониксе", все друг с другом повязаны, от курьера до генерального директора. Это уж я потом стала понимать. Потому что...

– Потому что знали, что скоро счет пойдет в обратную сторону: три, два, раз и - прощай супруг в белых штанах!
– подсказал Алексей Викторович.
– И поэтому вы начали собирать кое-какие компрометирующие материалы. Чтобы, скажем так, обеспечить себе будущее.

– Да, вы правы, - призналась Галина.
– Но откуда вы знаете, что всем остальным цветам он предпочитает белый? Вернее, белоснежный.

– Это все пижоны любят. Цвет непорочности. Уверен, что всем женам он навязывал свою фамилию.

– И тут угадали: вообще-то я Мельникова... Ладно, однажды он догадался, что я под него копаю. К этому времени у него вновь возобновился роман с Марго. Может, она-то меня и выдала, потому что мне приходилось с ней беседовать на эти темы. Я же говорила, что она через любого переступит. Или сама Марго стала иметь на него какие-то виды, не знаю. Но с Вадимом у меня состоялся серьезный разговор, дело дошло до брани, угроз, потом он меня ударил. Я его предупредила, что документы на него уйдут в прокуратуру или газеты, хотя ничего особо серьезного я собрать ещё не успела. Тут я была вынуждена блефовать. Мне кажется, он поверил. Стал ласковым, извинялся, все отрицал, винил в наших неурядицах Марго. И я снова растаяла. А на следующий день произошло то, о чем я вам с Геннадием Семеновичем уже рассказывала. Кстати, ведь он, подлец, почти убедил меня, что развода не будет!

– Кто - Геннадий Семенович? Действительно подлец.

– Охота вам шутить! Мое девичье сердце разбито, а вы смеетесь.

– Ничего, мы соберем осколки и склеим. Последний вопрос. Перед тем, как вы намеревались меня ритуально зарезать, вытащить печень и передать её как уникальный экспонат в Институт цирроза, если такой существует, у вас вырвалась фраза: от судьбы не уйдешь. Почему?

– Не знаю, - смущенно ответила она, чуть покраснев и глядя на него как-то странно, словно и в самом деле перед ней находилось нечто очень редкое, доселе невиданное.

– Только не смотрите на меня как на мумию Ильича, - поспешно сказал Алексей Викторович.
– А то я начну немедленно готовить очередную революцию. Если в нашей встрече и есть что-то судьбоносное, так то, что нас, скорее всего, похоронят в одной могиле. Без церемоний.

– А я бы не возражала. Потому что с вами как-то надежно, - ответила девушка.

Глава восьмая

Трупное место

Челобитский, сильно шатаясь, вышел в коридор, где споткнулся о труп, а когда попятился в сторону, задел ногами и второй, после чего сам очутился на полу. Это второе мертвое тело ему что-то напоминало. Собственное пальто в клеточку наконец сообразил Владлен Владленович. Но почему из него торчат руки, ноги и голова с тремя дырками во лбу? Мало того, что воротник кровью измазан, еще, наверное, и подкладка испорчена! И вообще... Пока Челобитский усиленно старался понять, что все это означает, в дверь раздался противный стук. "Надо бы здесь подмести", - с тоской подумал хозяин, глядя на трупы, но сил подняться не было. Так барабанить в квартиру могли только милиционеры или бандиты. И то, и другое означало смену политического имиджа, возможно, вместе с ушами.

– Занято!
– пискнул кандидат, не придумав ничего лучшего, но дверь отворилась и без его участия. Остатки замка вывалились внутрь, а порог переступил Косов.

– Фу ты!
– выдохнул Челобитский, едва не крестясь.
– Как ты меня напугал! Надо ведь по-интеллигентному.

– Лежит на полу рядом с двумя трупами и рассуждает о культуре общения, - изучив обстановку, после минутной паузы ответил Косов.
– У вас тут что, собрание Фонда Рерихов проходило? Жарко поспорили с оппонентами?

– Не знаю, - утомленно признался Челобитский.
– Голова трещит... Пальто испортили.

– Жена отстирает. А вот от мокрого дела тебе вряд ли отмыться.
– Косов пребывал в некотором недоумении: в одном из покойников он признал киллера Васю, но второй был ему не знаком. В руке зажат пистолет с глушителем, шея свернута набок. Стрелял, очевидно, он. Еще один пистолет валялся возле тумбочки.

– Я спал, - сказал Челобитский, поднимаясь на ноги.
– Ничего не слышал. Никого не видел.