– Значит, все-таки психотроника?

– И это тоже. Сам знаешь, даже шоколад имеет четыреста пятьдесят молекул, содержащих психотропные элементы. Мы все, сами того не понимая, живем на наркотиках. Пятый ингредиент самого популярного напитка кока-кола вот уже около ста лет держится в строжайшем секрете, а что он собой представляет? Могу только догадываться. Добавь в организм, потребляющий тот или иной продукт, катализатор, распыли его в воздухе - и желаемый результат перед тобой: либо требуемое изменение сознания, либо искусственная генная мутация. Что уж говорить о массированном облучении торсионным полем? В Красноярске-26 у нас с тобой была возможность в этом убедиться. И испытать ликование. Но оно оказалось преждевременным. А нынешние наши правители ничуть не умнее прежних, даже ещё дремучее. Живут только сегодняшним днем. Они могут приветствовать лишь средневековый оккультизм и прочее примитивное психофизическое воздействие на интеллект. Дистанционное техническое управление, скажем, или этническое оружие с психокодированием, или информационное бесконтактное формирование модели общества, причем экологически чистое, им глубоко до фонаря. Учились бы у Запада, коли своего ума нет. Впрочем, там им ничего нового не откроют. А свои ученые им не нужны. Ладно, не нужны им, найдутся другие.
– Панагеров умолк, почувствовав, что и так сказал достаточно.
– Ну, а ты в каких зарослях бродишь? И что вынюхиваешь? Где колбасой пахнет? Ты ведь ко мне не случайно заявился, так? Только не люблю, когда врут больше меня.

– Не стану обманывать, искал, - признался Алексей Викторович. И, подумав о том, что месить ногами бетон больше нечего, добавил: - Хотелось тебя предупредить. Чтобы ты остановился.

– Ты о чем, Леша?
– прищурился Панагеров.

– Сам знаешь. Кто твои хозяева и чем занимаются?

– Нет, не понимаю. Не веди себя, как обскурант на паперти.

– А ты, Миша, заложник. Времена вольных алхимиков давно миновали. Даже писателю заказывают музыку.

– Музыку заказывают композиторам.

– Ты понял, о чем я. Тебя тоже используют. А когда получат то, что им нужно, отправят чистить сортиры - в лучшем случае. Мы с тобой это уже проходили. Я не знаю, что ты успел натворить, чем им помог, но, полагаю, достаточно, чтобы провести остаток жизни в монастыре.

– Можно подумать, что у тебя над головой нимб. Сейчас проверим инфракрасным излучением.
– Панагеров потянулся к своему генератору, но Алексей Викторович остановил его, сжав локоть.

– Брось! Что я, не знаю, как работает эта штуковина? Ты тут совсем одичал, на своих бывших коллег кидаешься. Не путай меня с подопытными крысами. Лучше подумай над моими словами.

– Ладно, видно будет, - проворчал Панагеров.

– А пока - будь здоров.
– Адрианов встал и быстро пошел к двери.

– И ты не кашляй, заглядывай!
– донеслось вслед.

Алексей Викторович поднялся по лестнице в вестибюль, вновь прошел сквозь металлодетектор, и его никто не остановил. Лишь разговаривавший с охранниками Максим Леонидович проводил долгим взглядом. Обогнув клумбы с яркими цветами и живую изгородь из кустов, Адрианов глазами поискал легендарный "Запорожец". Не приметить его было бы трудно, почти как крейсер "Варяг" среди современных линкоров. Но машина исчезла. Вместе с Косовым. Нигде не было видно и Галины. Они не могли уехать, не дождавшись его, подумал Адрианов, взглянув на часы. Правда, лимит отпущенного времени он превысил почти вдвое. Наверняка что-то случилось Покрутившись возле стоянки ещё минут тридцать, он решил ехать на улицу Красных бань и ждать их возле дома.

А Косов в это время добивался желаемого результата другими, мюллеровскими методами, словно прошел успешную стажировку в гестапо, а развязывание языков было его любимым занятием. Зубные врачи - самые неумолимые, жестокие и бесчувственные люди среди эскулапов, испуганные вопли только возбуждают их ещё больше. Но Шепталов даже не решился кричать или оказать какое-либо сопротивление этому сумасшедшему с электродрелью. Загнанный в угол, он прижался спиной к стене и был близок к обмороку, мысленно простившись с мамой-старушкой, любимой некогда работой и всей жизнью, вспомнив, что успел застраховать её на льготных условиях в родном агентстве. Но последний час, оказывается, ещё не пробил.

– Ты вытолкнул Люсю Баркову из окна?
– как грозный судия вопросил Косов, приближая жужжащее сверло к лицу эксперта.

Тот бессильно кивнул, вяло подумав: раз спрашивают - значит, пока не продырявят.

– За то, что она пыталась подобраться к файлам? И выяснила, что за страховками с жильцами дома стоишь ты?
– Косов продолжал спрашивать, а Шепталов кивать.

– Всеми полисами с рухнувшими "хрущобами" занимался ты?

– Не только, ещё сама Агаркова, - прошептал Юрий.
– И кто-нибудь из местной управы. В каждом конкретном случае - разные.

– Вроде Челобитского?

– Да. Он должен был повлиять на жильцов, чтобы те уехали или заключили договор... Уберите сверло! У меня глаз дергается.

– Это хорошо. Дергается - значит, ты жив; у мертвого ничего не дергается. А кому выплачивалась страховка? И каким образом?

– Представителю "Оникса". В данном случае - Мокроусову, советнику управы. В других случаях - другим уполномоченным.

– Как это можно сделать?
– удивился Косов, чуть ослабив руку, которую держал на горле эксперта.

– Очень просто. Главное - юридически грамотно оформить документ. В каждом полисе был маленький пункт, на который никто не обращал внимания. Там говорилось, что в случае передачи здания с муниципальной ответственности под опеку корпорации, весь ущерб возмещается её представителю. Но родственники, как правило, и не знали о существовании страховок, так что претензий не было.

– Ловко у вас процесс поставлен, - усмехнулся Косов.
– Мастера своего дела. Где копии всех страховок?

– У Агарковой.