– Знаешь, – сказал мне Алешка, когда мы с ним встретились, – мне так тебя, Дим, не хватало. Все один да один. Но мне вместо тебя очень хорошо помогал Сачок. Это, Дим, собака такая. Умная. Очень.

А брат, значит, старший хоть и не собака, но не очень умный. Обидно, конечно. Но что делать? Не у каждого такой брат. Которому завидовать нельзя, но гордиться которым можно. И нужно.

Алешка вроде бы даже решил отложить ремонт танка, но потом понял, что без него он своих сражений не выиграет. И с новыми силами взялся за ремонт. Собственно, Алешка своими руками почти ничего не делал. С танком самозабвенно и увлеченно работал механик Леня. Алешка только по его просьбам добывал нужные запчасти. Ну и похваливал мастера, когда он того заслуживал.

– Леха, – сказал механик, вытирая ветошью руки, – все у нас с тобой хорошо, так? Краску ты достал, так? двигатель у нас вот—вот забормочет, так?

– А что не так?

– Вооружение. Пушка – это, я тебе прямо скажу, труба водопроводная. А пулемет – ножка от кровати. Нельзя с этим в бой идти. Давай, думай. А я пока красить буду.

Алешка долго не думал. Он написал срочное письмо маме, в котором попросил выслать ему две или четыре крайне необходимые вещи.

Этому письму мама еще больше удивилась, чем первому.

– Отец, – сказала она, – Алешка не делился с тобой планами? Он что, до Нового года там остается?

– Почему? – удивился и папа.

– Да вот, глянь, – и мама показала ему ту строчку, в которой содержалась Алешкина просьба.

Папа подумал, а потом сказал:

– Посылай. Значит надо.

Подслушав и разобравшись в том, как будет строиться оборона полка во время учений и как, скорее всего, будет вести наступление подполковник Мурашов, Алешка разработал и свой, независимый и тайный план. Вроде сюрприза. Словом, как говорит старшина Баранкин: «Здесь вам не тут! А там вам покажут!»

Но для успеха этой задачи нужна была траншея. Настоящая, глубокая. Причем выкопанная тайно, Чтобы никто о ней раньше времени не знал. Несмотря на всю свою самоуверенность, Алешка все—таки понимал, что с этим делом ему не справиться. Тем более что Времени оставалось очень мало. Алешка даже подумал о том, чтобы уговори Семечкина съездить на ту самую свалку, где полно всяких экскаваторов «первой свежести». Дело знакомое – экскаватор Алешке тоже как-то приходилось угонять. Но вот ковшом работать не довелось.

Оставалось одно – уговорить на это дело обормотов. Они бы за одну ночь управились.

Но как их заставить выкопать длиннющую траншею? Да еще тайно, скрытно, как говорят в армии. Они и сапоги-то чистят с неохотой. А тут землю копать, глубоко и долго…

Алешка сидел на скамеечке под грибком с «Тремя мушкетерами» на коленях, просматривал хорошо знакомые страницы и размышлял. И тут глаза его, сощуренные от напряжения мысли, вдруг широко распахнулись и в них сверкнули хитренькие искорки – придумал! Подвески королевы! Алмазные притом!..

Следующим же утром, когда отделение оборотов выехало на своем грузовике на полигон, Алешка взялся за дело.

Он отошел в сторонку, таинственно огляделся, достал из кармана и развернул какой-то мятый листок. Внимательно изучил его, потом бросил такой же внимательный взгляд на местность.

Опять – в листок, опять – на лужайку. Недовольно, озадаченно покачал головой.

Старался он не зря. Любопытный Горшков за метил его действия, подошел.

– А чего это у тебя? – спросил он.

– А это секрет, – ответил Алешка довольно сердито. Он не любил, когда вмешиваются в его дела. – Это мой очень личный секрет.

Ну, если секрет… разве Горшков устоит.

– Дай посмотреть-то.

–. Смотри. – Алешка пожал плечами и протянул ему листок. – Все равно ничего не поймешь.

– Я что, тупой, да? – обиделся Горшков.

– Не в этом дело, – успокоил его Алешка. – Это шифровка. Мне ее бабушка нарисовала. Смотри хоть изо всех сил – все равно ничего не увидишь.

Горшков повертел листок так и сяк, на свет посмотрел, понюхал.

– «Шанель номер пять» – Усмехнулся Алешка.

– Вроде как кривая молния нарисована, да? – Горшков поскреб пятерней затылок. – Зигизуга какая-то.

Другие обормоты тоже заинтересовались, стали рассматривать Алешкины каракули. И высказывать свои соображения. Такие же глупые, как и они сами.

– Каракатица какая-то, – высказался Мотя.

– Кривая железная дорога, – заявил Чуня.

– Ветка засохшей яблони, предположил Ботаник, уронивший очки на нос. – Или контрольная по математике.