Сдачей политической позиции Сталин расколол правых. Он "оторвал" от них (пока что) Калинина и Ворошилова, которые всей душой с новыми собственниками и "порядком", но которые пока сильно побаиваются оставаться с глазу на глаз с Рыковым, Бухариным и Томским, в качестве "вождей".

Аппаратно-организационное положение правых, видимо, достаточно плохо. Уступив политически и обеспечив свое большинство, Сталин организационно наступает. Достаточно сказать, что кандидатура Молотова на пост фактического председателя Коминтерна (вместо Бухарина) уже рассматривается как серьезный вопрос Да, да! Мы когда-то шутили, что Сталин председателем Коминтерна посадит Мехлиса. Действительность недалеко ушла от шутки. Каганович должен заменить Угланова, на которого уже есть дело в ЦКК (совращение комсомольцев против Сталина). Каково действительное положение правых, видно из того, что, как рассказывают по Москве, Бухарин конспиративно бегает к Каменеву с черного хода и обещает "отдать" Сталина и Молотова за Каменева и Зиновьева. Буквально! Каменев, конечно, согласился бы на эту операцию, но понимает, что бухаринское политическое обещание стоит не дороже его экономических прогнозов. От хорошей жизни вождь Коминтерна, всемогущий Балаболкин [Имеется в виду Бухарин.-- Прим. ред.-сост.], не стал бы бегать по вчерашним исключенцам, озираясь на собственную тень.

Как рассуждает Сталин, догадаться нетрудно. Если выпутаюсь из трудностей при помощи центристских мер (тяп-ляп), то объявлю правых паникерами-капитулянтами и сдвину их в аппарате на одну или две ступеньки ниже. Если, наоборот, положение ухудшится, возьму правый курс, т. e обессилю правую фракцию, обокрав ее политически; объявлю, что они выдумали разногласия, действуют раскольнически, и... ссажу их на ступеньку ниже. Если правые меры не помогут, возложу на правых союзников ответственность за неудачу, пну их ногою "и попробую снова левый курс", чуть попустив аркан Зиновьеву и Каменеву, которые "смирнехонько" ждут в положении готовности и, как люди битые, "ученые", с Балаболкиным идти не посмеют. А там видно будет... Вот сталинская схема. Ее сила в аппарате. Ее смертельная слабость в том, что она сводит счет без хозяев, т. е классов. Но пока классы молчат, схема Сталина действует.

Если контрольные цифры сталинского плана видны издалека, то правым они еще виднее. Поэтому-то они и заволновались. Они не хотят дать ликвидировать себя по частям. Но очень боятся, что в случае их выступления Сталин ликвидирует их сразу.

Метод Сталина еще ярче раскрылся перед нами во время Конгресса. Число часов бухаринского говорения на Конгрессе находится в обратном отношении к его влиянию, которое падало со дня на день. Во-первых, иностранным бюрократам правая политика в СССР -- зарез перед лицом полевения масс и нажима оппозиции. Во-вторых, аппарат ведь у Сталина, а в Коминтерне религия аппарата не слабее, чем в ВКП. За время Конгресса отсутствующий Сталин завоевал у Бухарина три четверти, если не девять десятых съехавшихся аппаратчиков. Присутствовать Сталину незачем было: сказать ему нечего, а действует за него безличная механика власти.

Правые -- хочешь не хочешь -- оказывается, вынуждены лезть в холодную воду, т. е. попробовать вынести свою драку со Сталиным за пределы аппарата. Этим объясняется появление статьи Бухарина "Заметки экономиста". Это храбрость отчаянья. Возможно, что Рыков с Томским подтолкнули Бухарина не без задней мысли: "Попробуй, а мы посмотрим". Статья Бухарина (о ней придется еще поговорить особо) есть документ не только теоретического бессилия, но и последней политической безнадежности. Ничего, кроме вреда, это выступление правым не принесет. "Настоящее" правое крыло, решившись по-настоящему вынести сор за ограду бюрократического курятника, должно бы гаркнуть: "Новые собственники, объединяйтесь, не то социалисты ограбят!" Такие призывы уже были в борьбе с оппозицией, но они звучали подловато-двусмысленно. А правым, чтобы противопоставить себя центру по-настоящему, нужно бы и рявкнуть по-настоящему, во весь голос, т. е. черно-сотенно-термидориански. Но для этого у Бухарина еще кишка слаба. Он сунул ногу в холодную воду, а входить пока боится. Стоит и дрожит... от храбрости. А Рыков с Томским сзади глядят, что выйдет, с таким видом, чтобы можно было в любой момент нырнуть в кусты. Такова диспозиция главных актеров на бюрократической сцене.

Можно сказать: сие не суть важно. Но это будет неверно. Конечно, если б классы заговорили полным голосом, если б пролетариат перешел в политическое наступление, диспозиция аппаратных актеров потеряла бы 9/10 своего значения, да и сильно изменилась бы -- в ту или другую сторону. Но мы проходим через еще не завершенную эпоху аппаратного всемогущества, при росте двоевластия в стране. И Сталин, и Рыков, и Бухарин -- это правительство. А правительство играет немаловажную роль. Внимательно присматриваться к диспозиции бюрократических актеров необходимо -- но не под аппаратным, а под классовым углом зрения.

Как может реализоваться правая опасность "по-настоящему"? Этот вопрос имеет большое значение. Особенность положения в том, что правое крыло имеет массы своих главным образом за пределами партии. Будучи в аппарате слабее центристов, правое крыло, в отличие от центристов, имеет солидную классовую опору в стране. Но как все же сила правого крыла может реализоваться на деле? Иначе сказать: как новые собственники могут прийти к власти?

Успокоительным, на первый взгляд, является то, что политические партии имущих классов жестоко разгромлены; что новые собственники политически распылены; что правое крыло внутри партии, боясь пролетарского ядра и связанное вчерашним днем, не решается открыто опереться на новых собственников. Конечно, все это есть плюсы, завещанные нам вчерашним днем. Но это отнюдь не какие-либо абсолютные гарантии. Необходимое для реализации термидора сочетание условий может сложиться в сравнительно короткий срок.

В прошлом нам уже приходилось не раз указывать на то, что побежденная буржуазная контрреволюция должна была бы принять форму фашизма или бонапартизма, но никак не буржуазной демократии, о которой мечтают слабоголовые меньшевики. Каменев и сейчас еще этого не понимает. В своей недавней беседе с нашими единомышленниками он рисовал положение в стране так, что через известное время "на пороге будет стоять Керенский". Пустяки. Если уж поминать Керенского, то вернее будет оказать, что именно теперь, при правоцентристском режиме, страна проходит через "керенщину наизнанку". Функция исторической керенщины состояла в том, что по спине ее власть перекатилась от буржуазии к пролетариату. Историческая роль сталинщины состоит в том, что по спине ее власть скатывается или сползает от пролетариата к буржуазии. После-ленинское руководство вообще разворачивает октябрьскую фильму в обратном порядке, и сталинщина есть керенщина слева направо. В стране, потрясенной величайшей революцией, буржуазный порядок ни в каком случае не мог бы принять демократическую форму. Для победы и для удержания победы буржуазии понадобилась бы высшая, чисто военная концентрация власти, возвышающейся "над классами", причем непосредственной опорой такой власти служил [бы] поднимающийся новый собственник, у нас -деревенский кулак. Это и есть бонапартизм. Термидор -- только этап на пути к бонапартизму. Этот этап вовсе не должен непременно peaлизоваться полностью. Контрреволюция, как и революция, может "перепрыгнуть" через те или другие ступени.

В термидорианском, особенно же в завершенном бонапартистском перевороте огромную роль (во втором случае - решающую роль) играет армия. Под этим углом зрения надо с величайшим вниманием отнестись к тем процессам, которые происходят в ней.

Не забудем, что в июльском докладе на московском активе правый горе-вождь, ссылаясь на своего друга Клима [Ворошилова], говорил: "Если еще раз прибегнете к чрезвычайным мерам, армия ответит восстанием". Это - многозначительная формулировка: наполовину прогноз, наполовину угроза. Может быть, угроза даже на три четверти. Кто же угрожает? Новые собственники - через руководящий аппарат армии. Руководящий аппарат - через Клима. Вот вам, с позволенья сказать, кандидат в Бонапарты: Клим. Было бы совсем наивно возражать в том духе, что слишком уж серый Бонапарт. Бонапарты тоже разные бывают: был ведь не только первый, но и третий, совсем захудалый прощелыга. Когда имущим классам (необходимо, они, по старинному выражению, "из грязи делают князя". Да, события могут так повернуться, что Клим (один из Климов) может выскочить в "князья". Бонапарт будет третьесортный, но это не помешает ему зарезать революцию. Правда, Клим, говорят, перешел с правой позиции на правоцентристскую и поддерживает "мастера". Но такие верхушечные комбинации складываются и расторгаются в 24 часа под действием внешних толчков. Да дело и не в Климе: если не он, так Буденный. За Бонапартом недостатка не будет. "Мастер" говорит: "Эти кадры можно снять лишь гражданской войной". Клим присовокупляет: "Если вы, рабочие, будете слишком бузить, то помните, что у меня за спиной серьезная сила". И то и другое -- элементы бонапартизма. В первом случае говорит партийно-государственный аппарат, мнящий себя над всем, в том числе и над армией. Во втором случае говорит армейский аппарат, который завтра может почувствовать потребность поставить "штатских" на свое место.