– Из разгильдяя, - говорил он, взмахивая рукой, будто в ней была острая сабля, - никогда человека не получится. Любой дисциплинированный оболтус надежнее в бою, чем разгильдяй-отличник. Отставить разговоры!

Мы (и наши педагоги) его побаивались, но любили. Главное - он был справедливый человек.

Директор стоял, уперев одну руку в бок, а другой подкручивал длинный колючий ус.

– Мне кажется, - сказал он, - что братья Оболенские не любят приходить в школу вовремя.

– Не любят, - вздохнул Алешка.

– У них не получается, - вздохнул и я.

– Я вас прощу еще раз, если вы решите мне одну проблему.

– Хоть две, - щедро пообещал Алешка.

Это он умеет: две проблемы решит, но еще двадцать добавит.

– Излагайте, Семен Михайлович, - поторопил я директора.
– А то мы и ко второму уроку не успеем.

– Излагаю. Через неделю празднуем День родной школы.

– Клево!
– согласился Алешка.

– Не простой День, а юбилейный! Тридцать лет!

Я демонстративно взглянул на часы над дверью.

Семен Михайлович намек понял и успокоил нас:

– Эту проблему я решу. А вы - мою, вернее - нашу общую. Попросите своего отца, уважаемого Сергея Александровича, чтобы он выделил нам на торжественный вечер какого-нибудь героя из своих рядов. С орденами и медалями. Чтобы он наш личный состав поприветствовал и заразил своим примером.

– А сам Сергей Александрович вам не подойдет?
– ревниво спросил Алешка.
– С орденами и медалями?

– Не подойдет, - вздохнул директор и выпустил из пальцев свой ус.
– Он в прошлом году у нас уже засветился.

– Хорошо, - сказал я.
– Мы его уговорим.

– За отличное поведение в четверти.
– Алешка выставил свое условие. Семен Михайлович вздохнул и согласился.

После уроков Алешка ждал меня во дворе школы. Спрятавшись от моросящего дождика под облетевшей березкой.

– Давно здесь сижу, - безмятежно сообщил он.
– Меня Мишка из класса выгнал.

Мишка - это учитель физики Михаил Иванович Потапов. Он сейчас заменяет в Алешкином классе заболевшую училку. Этот физик довольно молодой, но вредный. Мы называем его то Потапычем, то Мишкой. Он об этом знает и почему-то злится. Он вообще все время злится. С ним лучше не связываться. Сам из себя весь толстый и сонный. Но все видит и замечает. А видит только плохое, а хорошее не замечает. Я один раз все цветы в классе полил, так он даже не похвалил. Сказал только: «Надо цветы поливать, раз уж взялся, а не пол и не подоконники». В общем, не очень мы его любили.

– Что ты натворил?
– спросил я Алешку.

– Как раз ничего.
– Он поежился от холодной капли, попавшей ему за ворот.
– Правда, Дим, ничего.

В самом деле - ничего. Он всего лишь тихо и мирно уснул за своей партой. А когда Потапыч сердито разбудил его, Лешка не сразу врубился и недовольно проворчал, напевая:

– Мишки спят, и книжки спят…

Потапыч, естественно, принял это на свой счет. Потому что иногда и сам задремывал за столом во время урока.

Оказавшись за дверью класса, Алешка пошел за правдой к директору.

– Нет уж, - Семен Михайлович отложил кроссворд и шлепнул ладонью по столу, - за опоздание я вас отмазал, а спать на уроках мы не договаривались. Кругом!

Тогда Алешка наврал ему, что нам всю ночь не давали спать папины сотрудники. Они приехали к нам перед опасной операцией и всю ночь ее обсуждали.

– Во весь голос, - вдохновенно врал Алешка.
– Да еще всеми своими медалями звенели. И кортиками.

– Вот-вот!
– обрадовался Семен Михайлович.
– У вас этих медалистов и орденоносцев в квартире полно. Неужели для родной школы хоть одного не найдете?

– Если папа узнает, что меня выгнали из класса, конечно, не найдем!

Семен Михайлович вздохнул:

– Не узнает… Отмажу.

Мы пошли домой. Пообедали. Помогли маме по хозяйству. Так здорово помогли, что она не выдержала и прогнала нас из кухни. Тогда мы сели за уроки. Каждый на свою тахту…

На самом интересном месте меня разбудил мамин голос:

– Интересно мне: что вы будете делать ночью? Подъем! Папа пришел, пошли ужинать.

За ужином мы насели на папу. И он сразу нам отказал, потому что почувствовал подвох. Он так и сказал:

– Хорошие оценки добываются трудом. А не папиными сотрудниками. Нет у меня свободных героев, все заняты.

Тут как раз позвонил Семен Михайлович.

Папа пошел в кабинет к своему телефону, а мы, конечно, к «своему» - параллельному, в прихожей.

– Приветствую вас, Сергей Александрович, - сказал директор.
– Ребята передали вам мою просьбу? Как вы на нее отозвались?

– Никак, - спокойно ответил папа.
– Нет у меня свободных людей. Пускай сами ищут.

– Как это нет?
– обиделся директор.
– А кто же у вас вчера звенел всю ночь медалями и бокалами?