– Нет. Я тебе там не нужна. Ты хотел легких отношений. Ты сам так сказал! Но это невозможно, если я буду жить в твоем доме.

Итан вздохнул, обошел машину, открыл дверцу и усадил Дорис на переднее сиденье.

– Пристегни ремень.

Он сел за руль и завел двигатель.

Миновав подъездную дорожку, они свернули налево и оказались на дороге, ведущей в Холл. Все это время Дорис смотрела в окно, пристально вглядываясь в каждую машину, проезжавшую мимо.

– Раньше здесь была подъездная дорожка для экипажей, - сказал Итан. Кованые железные ворота и парк, в котором водились олени.

– Где?

– Здесь. Ты меня не слушаешь, Дорис.

– Я засмотрелась...

Взглянув на него, она снова перевела взгляд на поля, где паслись овцы, и вздохнула.

– Ты сказал, олений парк?
– Да.

– А куда все это подевалось?

– На протяжении нескольких веков, когда владельцы поместья нуждались в деньгах, что случалось довольно часто, они продавали часть земли, пока, в конце концов, не осталась только сама усадьба.
– Итан снял руку с руля и крепко сжал ее ладонь.
– Не сдавайся, Дорис, - мягко произнес он.

– Не буду.

Но сколько же это будет продолжаться! Всю жизнь?

– Твоя семья не будет против, если я у тебя останусь?

– Нет.

– Когда они вернутся?

– Через несколько дней.

Дорис вздохнула, глядя на приближавшийся Холл. С фасада он выглядел еще более запущенным, но, несмотря на это, было в нем что-то успокаивающее. Замок простоял здесь несколько веков, был свидетелем бунтов, гражданской войны. Он многое пережил и выстоял в лихолетье. Как символ терпения.

– Значит, это сюда девочкой забегала Моника?

– До сих пор забегает, - уточнил Итан.

– А я и не знала, - безразлично проговорила Дорис, - что она здесь выросла.

Странно. Они дружили так давно, а Моника даже не рассказывала, где прошло ее детство.

Машина проехала под аркой и остановилась около конюшни, где стоял трактор.

– Зачем тебе трактор?
– тихо спросила Дорис.

– Норман возит на нем дрова для камина. Использует его как вездеход, улыбнулся Итан.

– Норман - твой отчим?

– Да.

– Ты его любишь?

– Очень.
– Итан выключил двигатель и повернулся к ней, глядя на ее печальное лицо.
– Подумай о самом большом зле, которое может причинить тебе этот негодяй, - посоветовал он.
– А потом реши, как поступить в этом случае. Он трус, Дорис, а ты - нет.

– Меня поддерживает только злость на него.

– Значит, продолжай злиться.

– Но стоит мне подумать о том, что он ходил за мной по пятам, что он видел меня...

– Тогда не думай, - посоветовал он.

– Но все это так бессмысленно!

– Нет, тут есть тонкий расчет. Он причиняет тебе боль, пугая тебя. Именно этого мерзавец и добивается.

– Я не понимаю, почему. Что я ему сделала?

– Может быть, никакой разумной причины и нет. Вероятно, ему по какой-то причине захотелось посильнее уязвить тебя. Это могла быть обида или навязчивая идея, а может, он просто психически больной. Ты сказала, что получала письма. Что в них было?

Дорис тяжело вздохнула, откинулась на сиденье и посмотрела на деревья.

– Как ты думаешь, он сейчас там?

– Может быть. Так что было в тех письмах?

– Что я - сука, которая заслуживает всего самого худшего... Да мало ли что еще!
– в отчаянии Дорис махнула рукой.
– В общем, одни оскорбления.

– Но там не было конкретных угроз?

– Нет, просто отдельные слова, вырезанные из газет. Иногда в них не было вообще никакого смысла. Только ненависть. Все, что он делает, дышит ненавистью. Это меня и пугает. Что я т могла сделать такого, чтобы кто-то меня так возненавидел? Ума не приложу...

Итан приподнял ее лицо и нежно поцеловал в губы.

– Только не начинай искать в чем-то свою вину. Вылезай из машины и пойдем в дом.

Собаки сидели точно в той же позе, в какой она застала их в прошлый раз, с тем же виноватым видом. Дорис невольно улыбнулась. Поставив коробку с продуктами на кухонный стол, она наклонилась, чтобы погладить их, а потом осмотрелась вокруг. Старая плита, сосновые стол и стулья, веселенькие занавески. Позднее апрельское солнце заглядывало в окна.