Шрифт:
Карлик поморщился:
– Твое тело – храм славы! Ихк… А мое – хлев. Ихк… Но вот что странно: во время войн храмы разрушают куда чаще, чем курятники.
Гримм поднял стакан.
– За тебя, Леке, и за твой храм! За Сыновей Императора, где бы они ни были… ихк… если они где-нибудь есть. И за потворствующих Иллюмитатов. За тебя, босс!
Неожиданно Джак выхватил у него стакан с пивом и осушил до дна. Затем глотнул джина прямо из бутылки. Он стремился притупить свои чувства. Глядя на лже-Мелинду, он терялся в догадках. Или у него двоится в глазах, или энергетическое поле карты сгущается вокруг девушки?
Он глухо приказал Ракел:
– Пойдем со мной.
Какой тайный обряд Джак совершил над Ракел? Когда она, дрожа, вернулась в столовую, на ней не было лица. Разгоряченный Джак выглядел напротив очень возбужденным.
Опьяневший Гримм спал, положив голову на стол. Леке невозмутимо полировал кость.
– Похоть или Перемены? – задал Джак риторический вопрос, передав гиганту почерневший палец, на котором уже не было кольца с дискетой.
– Итак, у нас есть Палец Славы. Путеводный факел для псевдо-Мелинды, чье тело доступно, но душа по-прежнему ускользает от меня. Похоже, я теряю разум без вмешательства Слаанеша или Тзинча…
Леке угрюмо продолжал полировать кость.
Наконец, он прервал затянувшееся молчание:
– Если ты не сумеешь очиститься, мой повелитель и Инквизитор, то, несмотря на все клятвы, я вынужден буду убить тебя.
Джак смахнул на пол пустую бутылку. Звон стекла не разбудил Гримма.
– Убив меня, – сказал Джак, – ты поступишь правильно. Но тогда погибнут все надежды…
– Все может случиться. Что ж, воспользуйся пальцем трупа, как считаешь нужным. Мои же пальцы отдают дань почтения священной кости.
Ракел молчала, растерянно переводя взгляд с одного на другого.
ГЛАВА 8. СУД
Джак нервничал. Они ждали Ракел в том самом складе, в котором прятались от арбитраторов. Лексу не составило труда взломать временный замок. Поток паломников схлынул, и в тупиковой улочке не было ни души.
Девушка проникла в здание Суда через выход коллектора, рискуя в любую минуту попасть в руки служителей закона.
У Драко защемило сердце. Он предал память Мелинды и верность капитана десантников, предал себя самого. Но под слоем грязи разве не осталась его душа чистой, стремящейся к свету? Достигнуть просвещенности можно лишь очистившись от наваждения.
Он вспомнил строчку из старой песни на диалекте креолов. Когда-то Джак принимал участие в чистке на их планете.
«Две мадонны – табу, Эх, Джонни Феделор!» «Эх, правоверный Джонни, любить двух девушек сразу запрещено!» – так переводились слова припева. Нельзя одновременно претендовать на настоящую Мелинду и ложную. Мечты об имитации отдаляют возвращение истинной гейши.
Подобные размышления – явный признак психоза.
Психоз может означать начало одержимости,-а одержимость – путь к просвещению.
– О чем задумался, босс? – спросил Гримм.
– Ничего важного.
– Что я слышу! – ухмыльнулся скват. – Может, прочтем короткую молитву? Или я спою старинную балладу?
– Если Ракел не вернется через час, – раздраженно пробормотал Джак, – то она либо погибла, либо ее поймали.
– Молитва сократит ожидание. Прочтем и отправимся восвояси. И не говори, что мы должны пойти в Суд выручать воровку. Ни за что! Храм совсем другое дело…
– Мне вспомнилась «Баллада о пирате», о жестоком флибустьере, который рыскал по галактике в поисках добычи…
Гримм яростно почесал босую ногу. Мастер, которому он заказал новые ботинки, пообещал сшить их только через неделю.
– Две мадонны – табу. Эх, Джонни Феделор? – прошептал Джак.
– Эх? Новое заклинание, босс? – заинтересовался скват.
Мурашки побежали по спине Тайного Инквизитора.
– Esurio quietis, Loquax! [5] – приказал он. – Молчи, мне нужно медитировать.
– Мне тоже, – поддакнул Леке, осуждающе глядя на карлика.
Ракел вернулась только через два часа. Увидев девушку, Джак немного успокоился. С трепещущим сердцем он бросился к своей Мелинде, появившейся словно ниоткуда, как бы материализовавшейся из океана потерянных душ.
5
'Esurio quietis, Loquax! (лат.) – Жажду покоя, болтун!
В левой руке она держала дымящийся сальный обрубок. Палец Чора Шутурбана – Палец Славы – догорел и потух.
– У меня получилось, – объявила Ракел, когда маскировка пропала.
Даже специальные органы десантника и обостренные чувства Джака не уловили момент ее появления. В правой руке девушка несла тяжелую сумку.
В черном трико, с загримированным лицом и двумя смертоносными перстнями на пальцах Ракел пробралась по коллектору в подземную тюрьму Суда. Отдаленные стоны заставили девушку затаиться. Из караульной доносился раскатистый смех. Слабый свет из приоткрытой двери не разгонял мрака.