Всех охватило предчувствие надвигающейся опасности.

Демонические силы, которые вызывал Джак, чтобы затем изгнать, стремились прорвать границы реальности и поглотить его самого. Сколько нужно оставаться одержимым, прежде чем подойти к зеркалу и взглянуть на себя через ворп-глаз? Не пострадает ли при этом мнимая Мелинда?

Карта «Демон» вибрировала в негодовании, стремилась стереть изображение на карте «Ниндзя». Голова Джака раскалывалась, как и его душа.

Ракел застонала: – Ох, нет сил терпеть…

Мелинда никогда не жаловалась.

– Не трать энергию на разговоры о том, что больна! – прорычал Драко.

Настоящая Мелинда гордилась тем, что способна погибнуть ради истины. Ниндзя умели ограждать себя от мелочей. Если Ракел суждено потерять свое «я» и уступить тело душе Мелинды, то пусть тренируется.

Конечно, пока Джак понятия не имел, как добраться до Перекрестка Паутины. Обязательно ли испытание одержимостью для воскрешения гейшк. Или нет?

Как болит голова… Излучение и статические помехи мешают сосредоточиться.

Гримм сквозь зубы процедил:

– О, мои предки! Как же плохо. Интересно, как поживает Шут? Элдары – гиперчувствительные особы. Аи, как болит голова! Мои нервы натянуты, как кошачьи кишки на арфе. Скорей бы уж буря утихла. – Скват сжал руками виски.

– Босс, я схожу посмотрю на пленника. Может, в подвале мне полегчает. Ракел, пойдем со мной, голова перестанет болеть.

– Идите, – разрешил Джак.

Гримм осторожно спустился по каменным ступенькам. Ракел плелась следом.

Коротышка взялся за засов и тут же отдернул руку, вскрикнув:

– Черт побери, бьется током!

Шут сидел на матрасе, который велел принести Джак, и перебирал кости скелета. Элдар поднял руку в немом приветствии, зазвенели кандалы, по металлу пробежали голубые искорки.

Гримм передернул плечами:

– Ух, цепи тоже наэлектризовались.

– Что происходит? – спросил Марб'Алтор на прекрасном имперготе.

– Обычная буря. Песчинки трутся друг о друга, вызывают электрические разряды.

– Температура поднимается, – объявил Шут. – Солнце спалит эту планету. Останутся одни высохшие скелеты. Твой, мой, ее.

– Ничего подобного не было прежде!

– А теперь будет. Смерть пришла на Сабурлоб. Она поет отходную молитву.

– Хм… – Гримм не нашел, что ответить.

– Освободи меня, скват. Пойдем со мной в Паутину. Элдары дадут вам убежище.

– От кого? И потом, думаешь, мне понравится до конца дней чувствовать себя лилипутом среди твоих сородичей-гулливеров?

Шут кивнул на запертый, недосягаемый для него сундук:

– Мы отдадим тебе драгоценные камни с оклада. Это целое состояние! Твой хозяин – безумец! Эта планета сгорит. Я чувствую: демоны идут сюда. Джак Драко пожертвует вами, как пешками.

Гримм выпятил грудь:

– Я нужен боссу!

Ракел задрожала.

– А что ждет меня? – спросила она Гримма. – Только не ври!

– Не волнуйся. Впереди у тебя долгие годы преданной службы. Понятно?

В глазах девушки появились слезы.

– А ты помолчи, – рявкнул Гримм на Марб'Алтора. – Ты пугаешь даму.

Наверху раздался приглушенный хлопок, словно порыв ветра разбил окно и ворвался в дом. Нет, пожалуй, это нечто более серьезное.

– Воины Аспекта!

В словах сквата неприязнь совмещалась с явной долей уважения.

– Они явились вслед за бурей, используя ее как прикрытие. Унюхали твои гнилые кости, Шут.

Гримм вытащил «Мир Императора». Подкравшись к двери, он выглянул в коридор.

– Доставай оружие, девочка!

Ракел сняла с предохранителя лазерный пистолет. Пронзительные бирюзовые глаза Марб'Алтора призывали ее выстрелить в Гримма. Девушка покачала головой. Слишком рискованно. Лишившись психической энергии Джака и ауры карты, она рискует распасться на молекулы, превратиться в органическое желе.

– Это не арбитраторы, – прошептала Ракел. – В запыленных шлемах они ничего не увидят.

– Мы не сделаем ни шагу отсюда, пока не узнаем наверняка, что происходит. Только попробуй зачирикать, – повернулся Гримм к элдару, – и я всажу в тебя пол-обоймы!

Шут съежился в углу клетки.

– Демоны, – отрешенно прошептал он. – Демоны.

Неужели разум Джака перегорел от высокого напряжения?

– Нужно предупредить босса, – предложил Гримм.

Но ни он, ни Ракел не сделали ни шагу.