– Кушайте, маменька! сделайте милость, - говорил он.

– Не могу, Прошенька, я этого чаю глотка проглотить, чтобы без эвтого, без сладкого... Изюмцу или бы чего...

– Кушайте, на доброе здоровье, не томитесь...

– Что ж это, Проша, будет ли нам какое награждение от покойника?..

– Надо быть. Я так думаю, чем-нибудь же должен он свое поведение оплатить... Надо за этими крюками-то поглядывать!..
– намекал он на душеприказчиков.

– То-то, ты, Проша, посматривай!.. Поглядывай, как бы они чего не наплели там...

– Авось бог! Кушайте, маменька, кушайте!

После аукциона душеприказчик позвал Прохора Порфирыча наверх.

– А, ты!
– сказал чиновник, когда Порфирыч вошел и поклонился.
– Вот вас барин наградил.

Порфирыч острожно подвинулся к столу и упорно смотрел в валявшуюся там бумагу. Он что-то прочитал в ней.

– Вот деньги. Отдай матери.

– Покорнейше благодарим, васскородие!

Порфирыч поцеловал у чиновника руку...

– Ну, ступай!

– Слушаю-с...

Порфирыч стал у двери.

– Больше ничего; ступай!

– Слушаю, васскородие!

И все-таки остался у двери.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Так точно-с; потому, васскородие, самые пустые деньги вы изволили отдать-с...

– Как?

– Так точно-с... Мы это знаем-с. Сделайте милость, извините... барин по бумаге отделили третью часть на сирот; следовательно, пожалуйте нам полностью. На что нам такая безделица? Вы, васскородие, сделайте вашу милость, доложите, чт.о следовает...

– Ступ-пай! Я тебе говорю!

– Слушаю-с...

И опять-таки стал у двери.

– Ты не уйдешь?
– через несколько минут злобно закричал чиновник.

– Сделайте божескую милость, васскородие, пожалуйте деньги-с полностью!

– Вон!

– Я, васскородие, по суду буду искать... Как вам будет угодно!..

Грозное молчание...

– Как вам угодно-с... Я к господину губернатору... Опять же мы и Федор Федорыча довольно хорошо знаем... Как вам угодно!

– Я сам Федор Федорыч! Что ты мне грозишь? Плевать я на него хотел!

– Как вам будет угодно... Ну, только я этого грабежа не оставлю!

Порфирыч, весь зеленый от гнева, спускался с лестницы.

Чиновник нагнал его и бросил в лицо пачкой бумажек.

– Ты деньги-то не швыряй!
– заговорил Порфирыч во все горло.
– Ты свою рожу-то береги...

– Дьявол!
– послышалось сверху...

Блистательная победа над чиновником завершилась не менее блистательной попойкой в кухне. Брат Порфирыча уезжал в деревню, в конторщики; в кухне по этому случаю кипели самовары, на столе стояли полуштофы, валялись орехи, винные ягоды, рыба, куски ветчины, и шло веселье и плач.

Брат Порфирыча, никогда не пивший водки, сильно охмелел с двух рюмок, лез обниматься и кричал:

– Брат!.. Бр-рат! Я доверяю!..

– Проша!
– приставала хмельная мать...

– Господи!
– умиленно говорил Порфирыч...
– Братец!

– Брат!

– Братец! видит бог!

– Брат! Я доверяю! Ман-нька!.. Брат!..

– Всей душой!.. Боже мой!

– Брат!

Порфирыч обнимался с братом, прижимая к его спине полштоф.

– Брат!

Лакей совсем осовел и валялся как сноп, не переставая повторять: "Бр-рат!" Наконец его ввалили вместе с гитарой в мужичью повозку, присланную из деревни, и Прохор Порфирыч остался с матерью вдвоем...

– Ну, маменька, - говорил он ей на другой день.
– Надо думать!.. Не сегодня-завтра в шею погонят...

– О-ох, надо, надо!

– Я так думаю, домик бы? Деньги, они, не увидишь, разбегутся...

– Уж как ты знаешь!.. Куда мне, я не пойму ничего... Еще изобьют, пожалуй, и суда не сыщешь... Мне бы где свой угол...

– Я так думаю, домик... Я похлопочу... По крайности будет у вас свое имение...

– О-ох, давно своего-то не было!..

– То-то и есть! Братец, дай бог здоровья, доверяют мне.

– Да я-то нешто зверь какой?.. Ты меня не ограбишь... Не выдашь... Из моего дому не выгонишь...

– Пом-милуйте!.. Ведь тоже вашего заводу-то. Слава богу!
– И Прохор Порфирыч целовал у маменьки ручку.

Душеприказчик ходил с купцами вокруг дома умершего барина, пробовал стены топором, мерял землю цепью и, сердито постукивая в кухонное окно, говорил:

– Выбирайтесь, выбирайтесь, выгоню!

– Не беспокойтесь, сделайте вашу милость, уйдем-с!..
– отвечал Прохор Порфирыч.