УВЫ!

Кто в огонь положенный,

Им сожжен не будет?

Как же житель Павии

В чистоте пребудет?..

Средневековая школярская песенка

– Конечно, не нравится!
– тотчас же взвилась Люда Берг.
– А кому же такие вещи могут нравиться?! Ну, Игорь, ну ты скажи...

Точно отряхивая с себя наваждение, Игорь резко мотнул головой.

– Как мне это может _нравиться_ или _не_нравиться_?
– сердито пробурчал он для начала.
– Ты так спрашиваешь, точно прочитала повесть, выдумку... А если это - правда?..

– Несомненная, молодой человек. Так сказать - шишкинскичистая! Как если бы мы перед вашим прибытием нюхнули эн-два-о плюс... Только так о ней и есть смысл судить...

– А тогда я не понимаю... Как же тогда вы?.. Ну хорошо; ну пусть он был неправ; пусть он был - неполноценный, что ли... "Моральный урод", что ли.
– Игорь вдруг сильно, не хуже Людочки покраснел.
– Но изобретение-то было отличное!.. Мало ли, что мы теперь далеко ушли? Теперь - другое дело... Это всё равно как если бы прочесть мемуары екатерининских времен и узнать, что у кого-то в имении в те дни одна электрическая лампочка горела... На конюшне! Так ведь это же был бы - гений! Так почему же вы... вы-то был и хорошие?! Почему же вы не помогли ему? Не защитили его... от него же от самого?.. Я что-то путаю, но... Надо было - к правительству, к министрам, к царю... К президенту Академии! Кто-то должен же был выслушать!.. Почем я знаю, к кому тогда обращались? Надо было!.. Нет, это у меня не укладывается, это прямо в мозгу не помещается... Такая мысль _тогда_!
– погибает, а вы - целый же институт кругом!
– а вы всё видите... Как паралитики какие-нибудь. Да как же это так?

Он остановился и насупился, медленно отходя от краски: сначала лоб, потом уши... Подбородок никак не хотел бледнеть, всё еще сердился...

Членкор Коробов так и впился в него.

– Посмотри-ка, посмотри-ка, Сереженька!
– проговорил он наконец с каким-то двойным значением, подмигивая Сладкопевцеву.
– Вот тебе и ответ на ту дилемму! Видишь, как сегодня-то завтрато нынешнее, как оно осуждает нас, тогдашних... И ведь как ни крути - с праведливо! Беда одна: не представляют они себе, даже после таких моих стараний, этого самого нашего "тогда". _Тогдашнего_нашего_сегодня_... Ох, современный юноша, современный юноша! Вы бы, может быть, посоветовали бы нам в профком институтский обратиться з а поддержкой... К парторганизации воззвать, к комячейке... Да ведь не было профкома, и парторганизации не было. Куда нам было идти? В тогдашние землячества? На студенческую сходку? А кто бы прислушался к нашим голосам? Кто этого требует? Студенты? О ком они ходатайствуют? Ну, значит, человек подозрительный... Одно это уже обрекло бы баккалауро на всякие неприятности. Он же - оказалось - жил в столице без паспорта, без прописки... Вероятно, не без причин. И мы бы при этом в него пальцем ткнули: обратите, дескать, внимание: се муж!.. Да и было бы всё это без прока, без результата... Вячеслав Шишкин, - подумаешь! Дмитрий Менделеев за всю свою жизнь не добился начала опытов по подземной газификации. Попов не мог пробить дороги своему открытию - наши воротилы его же волны втридорога от Гульельмо Маркони выписывать предпочитали. Из-за границы! Охраны труда не было... Советов изобретателей не было... Что было-то, Сергей Игнатьевич, друг милый, скажи? К чему люди стремились? К чистогану, к барышу вот к этому, близкому, видному, который - синица в руках... Это теперь во всем мире наука хрустальный башмачок нашла, в принцессы вышла. А тогда... Попробовали бы вы хоть вон его батюшку, коммерции советника Сладкопевцева, убедить, что Венцеслао и на самом деле что-то путное открыл что изобретение его и впрямь существует...

– Ну а действительно, оно существовало, Павел Николаевич?
– сорвалась Люда.
– Я теперь уж совсем запуталась: был ли мальчикто? Брошюра та была? Вы ее видели, или и это только сказка?

Павел Коробов еще раз подмигнул Сергею Сладкопевцеву, теперь уже с другим значением, новым: умел подмигивать членкор!

– Оцени детектива, Сережа. Шерлок Холмс в девическом естестве! Хорошо, скажу...
– Мы сразу же ринулись тогда в Публичку. Нет! Не нашлось там такой брошюры. Кто-то из старожилов - чуть ли не сам знаменитый Иван Афанасьевич Бычков - припоминал, что как будт о видел ее когда-то среди еще не разобранных поступлений. Но найти ее - нет, не удалось...

Очень выразительное лицо у этой Людочки Берг: можно было подумать, что она вот-вот разревется.

– Ну, так тогда, значит, и не было никакой брошюры. И - ничего не было тогда... И - лучше молчите...

Член-корреспондент АН СССР Коробов и впрямь некоторое время хранил молчание. Потом, как-то странно привздохнув - мол, что уж с вами поделаешь?
– он повернулся на своем вращающемся креслице вправо. Там, около стола, стояла, совсем у него под рукой, - тоже вращающаяся, - этажерочка с книгами. Привычным движением руки профессор крутанул ее, и, не глядя, почти за спиной, без промаха извлек с полочки тоненькое серенькое изданьице.

– Нате, - протянул он ее Людмиле Берг.
– _Была_ она, ваша брошюра ненаглядная, была, как видите! Это в двадцать восьмом году один мой хороший друг, математик, ездил на съезд в Болонью... В кулуарах съезда его поймал за фалду маленький, дергающийся человечек , бывший наш однокурсник Сёлик Проектор. Поймал и попросил передать мне вот эту самую прелесть... Для него это был прямо "вопрос чести": мы же его задразнили в одиннадцатом "духовидцем"; он ведь один держал брошюру в руках...

Игорь Строгов без церемоний отобрал тетрадочку у Люды.

Венцеслао Шишкин

Кимика дэльи тэмпи футури МАНТУА

1908

значилось на ее порыжелой, замазанной какими-то странными потеками обложке.

Несколько минут прошло в полном молчании: удар был нанесен мастерски, ничего не скажешь. Потом Коробов, насладившись, медленно надел очки.

– Так вот, так-то!
– неопределенно проговорил он.
– Трудно рассказывать о том, что ты пережил полвека назад; оказывается - очень это трудно. Как-то искажаешь невольно картину: перспектива какая-то не та получается... Вот у вас теперь, видимо, какое впечатление: бедняги, да как же они жили там? Как в Собачьей пещере, без глотка кислорода?! Да, верно, время было тяжковатое; барометр падал, как перед бурей, дышалось - кто постарше - трудно...

Но мы-то ведь - молоды были, ах, как молоды! А молодость - она как порох: она не нуждается в кислороде для горения; она содержит свой кислород в себе и несет его с собой везде и всюду. Мне кажется, в пещерах палеолита, и там, наверное, росли юнцы, которым их закопченные жиром своды казались миром радости, счастья, надежд... Хотя от этого они чище и выше не становились, своды...

Ну, что ж? Вернемся к нашим барашкам, как говорится... Где же ваша зачетка, милая барышня? Вот теперь я ее вам с удовольствием подпишу... Видите: даже "отлично"! О чем о чем, но уж о закиси азота вы теперь знаете больше любого химика мира. И думаю, не ста нете спорить: есть-таки в ней кое-какой интерес!