Пройдя в ее сопровождении по закоулкам ханского дворца, Роман оказался в том же покое, в котором был и в прошлый раз.

Госпожа Аймала встретила гостя, сидя на расшитых подушках. При виде Романа лицо ее озарила радостная улыбка. Она сделала жест служанке удалиться, но Роман остановил повернувшуюся к выходу Пелагею.

– Передай своей госпоже, что я хочу поговорить с ней, – сказал он.

Пелагея быстро затараторила на татарском. Аймала удивленно подняла густые брови и обронила несколько слов.

– Госпожа говорит, что любить лучше молча, – перевела Пелагея.

– Объясни ей, что я не хочу ее любви! – воскликнул Роман.

После того, как Пелагея передала Аймале слова Романа, лицо девушки стало печальным. Она помолчала некоторое время, а потом вновь заговорила, и голос ее был грустен.

– Госпожа говорит, что она не понимает, чем не угодила тебе. Она говорит, что никогда ничего не потребует от тебя, и ей будет хватать лишь редких встреч, пока ты вслед за своим князем не отправишься назад.

– Я не хочу ее! – упрямо повторил Роман. – Скажи ей, что я просто не хочу ее!

Пелагея покорно перевела. Глаза Аймалы расширились, и в них заполыхала ярость. Но голос ее вновь был тих и спокоен.

– Госпожа спрашивает: неужели она недостаточно красива или, может быть, недостаточно ласкова? Скажи, что ты хочешь, госпожа выполнит любое твое пожелание.

– Я хочу более никогда с ней не встречался, – со всей возможной суровостью сказал Роман. – Слышишь! Никогда!

Пелагея испуганно посмотрела на Романа, но все же слова его пересказала. Аймала откинулась на подушки, и даже в неровном свете масляной лампы было видно, как вздрагивают ее плечи. Затем она вновь заговорила.

– Госпожа говорит, что ее предупреждали о твоем нраве и о том, что ты можешь отказаться от нее. Она выполнит твое пожелание, потому что не хочет неволить тебя. Но она просит оставить ей что-нибудь на память.

– Что же я могу ей дать? – удивился Роман.

– Госпожа говорит, что достаточно было бы того перстня, что украшает твою руку.

Роман почувствовал, как по спине его побежали мурашки. «Вот оно! Вот из-за чего вся эта каша заварилась!»

– Передай госпоже, что перстень этот я ей никак отдать не могу – обережный он, и я не отдам и не продам его ни за какие деньги. Она может попросить что угодно, но только не его.

Когда Аймала услышала слова отказа, словно маска слетела с ее лица – оно исказилось страданьем и отчаянием. Она уже не говорила, а кричала, умоляюще протягивая к Роману руки.

– Госпожа умоляет тебя не отказывать ей! – сказала Пелагея. Она говорит, что не переживет, если ты откажешь ей даже в такой малости.

Роман, донельзя уставший от происходящего, лишь усмехнулся.

– Мне совершенно все равно, что она переживет, а что нет. Я сказал, что перстня твоя хозяйка не получит. Все, ухожу!

Роман повернулся и направился к выходу, краем глаза заметив, что Аймала рыдает, упав на колени перед софой.

Уже в коридоре Романа нагнала Пелагея.

– Не делай этого, – зашептала она, хватая Романа за руку. – Сжалься над моей госпожою!

– Она пыталась перехитрить меня, – ответил Роман. – И кто-то подговорил ее! Я никогда не поверю, что ей нужен был этот перстень, но зато я знаю человека, который и вправду пойдет на что угодно ради того, чтобы заполучить его.

– Ты почти докопался до истины, – сказала Пелагея, потупив глаза. – Тот человек, он угрожает госпоже!

– Чем же он может ей навредить? – удивился Роман.

– Госпожа беременна, но скрывает это, а он о том прознал – не знаю как. Теперь этот человек грозит госпоже рассказать обо всем ее брату. Брат госпожи очень жестокий человек – он не пощадит ни ее саму, ни ее ребенка.

– Эко вас угораздило! – воскликнул Роман. – А что, нельзя было сразу в том признаться?

– Госпожа не привыкла доверять людям... – прошептала девушка. – Я прошу тебя, помоги Аймале!

– Ну хорошо, давай воротимся и поговорим с ней, может быть, чего и придумаем.

Пелагея зашла в палату Аймалы первой, и сразу же оттуда донесся приглушенный крик, а затем горькие рыдания. Роман вбежал внутрь, и глазам его предстала следующая картина: Аймала лежала скорчившись возле софы, лицо ее навсегда застыло в страдании, а из-под левой груди ее торчал маленький кинжал, рукоятку которого все еще сжимали уже похолодевшие руки. Не было никакого сомнения в том, что девушка порешила себя сама, но Роман все равно обшарил все углы комнаты.