– Он говорит правду, - спокойно сказала Пьеретта и обернулась к Филиппу.
– Ваш отчим ничего больше не поручил нам передать?

– Нет, ничего, - ответил Филипп.

– Ну что ж!
– сказала Пьеретта.
– Нам остается только поблагодарить вас за оказанную услугу.

Она протянула Филиппу руку. Филипп поднялся и крепко пожал ее. Пьеретта ответила пожатием.

– До свидания, Филипп Летурно, - произнесла она.
– Еще раз спасибо.

И она снова улыбнулась.

– Спасибо, - сказал Филипп.
– Большое спасибо!

Он повернулся и вышел. Круг работниц и пикетчиков разомкнулся и пропустил его. Ропот смолк.

– Ты что-нибудь поняла во всей этой истории?
– спросил Шардоне у Пьеретты.

– Поняла только одно, что в АПТО творятся странные дела.

– А еще что?

– Я же не специалистка по финансовым вопросам и не берусь тебе объяснять, почему банк Эмполи, который до сих пор контролировал АПТО, вдруг саботирует операцию, затеваемую Обществом, и даже дает нам в руки оружие против себя. По-моему, в этой истории важно только то, что противоречия в лагере противника, уже позволившие нам восстановить единство трудящихся Клюзо, теперь помогает нам укрепить наше единство.

– Но к нам подослали провокатора, - проворчал Миньо.

– А ты какого мнения об этом Филиппе Летурно?
– спросил Шардоне Пьеретту.

– Характера у него нет никакого, но добрых намерений достаточно, ответила Пьеретта.

Они снова внимательно перечитали заметки, принесенные Филиппом.

– А кто нам поручится, что эти сведения соответствуют истине? спросила Луиза Гюгонне.

– Во всяком случае, на первый взгляд они весьма правдоподобны, возразил Шардоне.
– Рабское повиновение приказам американского посольства вполне в духе нашего правительства.

– Надо использовать эти материалы для листовки, - сказала Пьеретта, - и объяснить как можно яснее...

– Нет, - прервала ее Луиза Гюгонне.
– Это уже будет политика.

– Да разве АПТО не из политических соображений проводит увольнение рабочих?
– спросил Шардоне.
– Если бы экспорт паровозов не был запрещен...

– Но кто же поручится, что эти сведения верные?
– воскликнул Миньо.

– А мы сошлемся на источники, - сказал Шардоне.

– Мы-то за эти материалы не отвечаем, ведь это их пресса, - подхватила Пьеретта.

– Все равно, - упорствовала Луиза, - мы должны вести дело так, чтоб каждый сразу понимал: стачечный комитет политикой не занимается.

Пока шел спор, Пьеретта уже начала писать.

"ПОЧЕМУ АПТО УВОЛЬНЯЕТ РАБОЧИХ?

Шелк-сырец слишком дорог, говорит АПТО и уверяет, что работает себе в убыток.

Между тем в августе месяце Народный Китай предложил АПТО шелк-сырец.

Почему же этот шелк-сырец не попал во Францию? Ответ на вопрос дает нам газета, орган хозяев..."

– Не поможешь?
– обратилась ко мне Пьеретта.
– Ведь это по твоей части.

Мы сели за работу. В эту минуту вернулся Кювро.

– Майор Визиль, - объявил он, - отказывается прийти.

– А я что говорил!
– торжествующе воскликнул Миньо.
– Видите, Визиль совсем отходит от нас.

Старик Кювро лукаво оглядел присутствующих.

– Мне показалось, - произнес он, - что наш Визиль готовит маленькую, так сказать индивидуальную, демонстрацию в своем обычном духе.

– Ладно, - сказала Пьеретта, - расскажи все, что тебе известно.

– Ничего он мне не говорил, - ответил Кювро и подмигнул Пьеретте.

– Расскажешь потом, - согласилась Пьеретта, - только смотри не забудь.

– Знаете что, - вдруг сухо произнес Шардоне.
– У вас здесь, на мой взгляд, довольно странные методы работы.

– Мы работаем с теми товарищами, какие у нас есть, - возразила ему Пьеретта.
– Это ведь не коммунисты из романа.

– Значит, ты берешь на себя ответственность за действия твоего Визиля?
– спросил Шардоне.

– Вот узнаю, тогда и скажу.

– Ну ладно, поступай как хочешь, - ответил Шардоне.
– Но помни - ты отвечаешь.

Пробило семь часов. Стачечный комитет работал с утра. Работа эта состояла в спорах, в улаживании вдруг возникающих конфликтов, в принятии быстрых решений. К вечеру у членов стачечного комитета начало подниматься глухое раздражение друг против друга. Шардоне наблюдал это уже не раз.

– Давайте спокойно обсудим вопрос, - предложил он.

Но в эту самую минуту возвратился Жаклар. Автомобиль он поставил у дверей кабачка.

– Ну, какова программа действий на вечер?
– осведомился он.