– А камни? – не унималась Петкова.

– Их нет, – развел руками Бернардо. – Вы тоже слышали о камнях? Похоже, о них знали все приглашенные сегодня на прием. А я думал, только ювелиры…

– Почему? – поинтересовался Дронго.

– Руис Мачадо заявил, что слышал разговор Рочберга с Ямасаки.

– Я тоже слышал, – кивнул Дронго, – и там было много посторонних. Поэтому о камнях мог слышать любой.

– Верно. Но у ювелиров есть своя корпоративная зависть к успехам конкурентов, – задумчиво произнес Бернардо.

– И корпоративное чувство ответственности, – возразила Ирина Петкова. – Вам не кажется, что довольно наивно подозревать ювелиров? Здесь собрались слишком известные всей Европе мастера.

– Мы никого из них раньше не видели, – неожиданно сказал Бернардо, мрачно взглянув на Петкову, – мы знали их только по именам. Хотя фотографии Ямасаки и Рочберга были во всех наших газетах.

– И вы думаете, что убийцей был кто-то из ваших гостей? – то ли спросил, то ли констатировал Дронго.

– Не знаю. Не хочу гадать. Но про камни могли знать только ювелиры. В смысле – оценить их стоимость. Я вообще не верю в случайности такого рода. Для этого я слишком много времени провел на работе в полиции. Если кто и мог совершить столь дерзкое ограбление, что даже пошел на убийство, то поверьте, это не случайный вор, оказавшийся в отеле. Преступника нужно искать среди приглашенных.

Бернардо замолчал и, извинившись, удалился. Петкова посмотрела ему вслед, затем обернулась к Дронго:

– А если он прав?

– Вы тоже думаете, что среди ювелиров кто-то мог решиться на такой дикий поступок? – не поверил Дронго. – Вам не кажется, что у вас слишком бурная фантазия? В жизни так не бывает. У каждого из них есть своя репутация, наработанная годами, которой он старается дорожить. И если всеми уважаемый человек совершает подобное преступление, то это скорее абсолютный нонсенс, чем закономерный факт.

– А если не ювелир? – вдруг спросила она. – Ведь Карраско пригласил и других людей.

– Меня вы тоже подозреваете? – холодно спросил Дронго.

– Вы слишком известный человек, – улыбнулась Петкова, – и все знают, что вы частный эксперт. Но, кроме вас, там было еще несколько человек. Двое журналистов, тот же Бернардо, кстати, бывший полицейский, пресс-секретарь Карраско. Уже четверо. И, конечно, Антонио, который мог ревновать Карраско к его новому партнеру. Я имею в виду – деловому партнеру.

– Я еще не слышал, чтобы к деловым партнерам ревновали до такой степени, – усмехнулся Дронго. – Больше никого?

– К подозреваемым можно отнести и меня, – неожиданно добавила Ирина Петкова.

– Шесть ювелиров и шесть посторонних, – прокомментировал Дронго, – идеальная симметрия, если отнести Антонио к ювелирам. Он-то, конечно, не посторонний. Но только в том случае, если допустить, что убийца обязательно находится среди приглашенных.

– А также учесть, что убийцей он стал, чтобы гарантировать свое алиби, – добавила Петкова. – Преступник мог войти в номер к Рочбергу, чтобы забрать бриллианты. Скорее всего, он и не собирался убивать американского ювелира, но случайно столкнулся с ним там. И принял решение избавиться от опасного свидетеля. Иначе зачем ему убивать Рочберга? Убийца действовал таким образом только из страха быть разоблаченным. Значит, можно предположить, что Рочберг знал его в лицо или мог узнать. А это автоматически означает, что убийца был не простым грабителем, случайно оказавшимся в номере ювелира, а гостем нашего отеля.

Дронго развел руками.

– Браво, – восхищенно сказал он, – мне кажется, что вам нужно открыть частное сыскное агентство, а не магазин фарфоровых статуэток. У вас поразительная логика, госпожа Петкова. Очевидно, в прежней жизни вы были сыщиком.

– Нет, – улыбнулась она, несколько смущенная его комплиментом, – но я всегда любила читать детективы. И никакая не поразительная, а самая обычная логика подсказывает мне, что грабитель мог стать убийцей, только опасаясь разоблачения. Ведь Рочберг был старик – тучный и неповоротливый. Любому вору было бы достаточно оттолкнуть ювелира и выскочить в коридор. Рочберг его никогда бы не догнал. Но убийца не мог допустить, чтобы его узнали, и поэтому решился на такой отчаянный шаг.

– Наверное, вы правы, – мрачно согласился Дронго, – и тогда искать преступника нужно среди приглашенных в салон к Пабло Карраско. Ведь Рочберг не знал никого из остальных гостей или сотрудников отеля. Они для него все были на одно лицо.

– Шесть ювелиров и шесть посторонних, – напомнила Петкова, – значит, убийца – кто-то из нас.

– И каким образом можно вычислить убийцу? – поинтересовался Дронго. – У вас есть рецепт на этот случай?

– Нет, – призналась она, – но ювелиров я бы не подозревала. Они очень богатые люди. Все шесть человек. Карраско, Ямасаки, Галиндо, Шекер, Мачадо. Шестой, Антонио, тоже не бедный человек. Во всяком случае, Карраско щедро одаривает его, и об этом знает весь Мадрид. Зачем Антонио красть камни, которые он может получить в подарок. Тогда выходит, что подозреваемых нужно искать среди всех остальных.

– Двое известных журналистов и двое сотрудников Пабло Карраско, – напомнил Дронго, – значит, остаемся мы с вами. Неприятный вывод.

– Вы думаете, что журналисты не могут оказаться грабителями? – по губам Петковой скользнула улыбка. – А сотрудники самого Карраско? Практика показывает, что чаще всего грабят именно свои. О бриллиантах знали в первую очередь Бернардо и сеньора Ремедиос.

– Какая вы кровожадная, – удивленно поднял брови Дронго. – Можно узнать, о какой именно практике вы говорите? За время разговора с вами я все больше и больше убеждаюсь, что ваше хобби явно не заканчивается на фарфоровых статуэтках Лардо. Или мне показалось?