– Вы тот самый спаситель репутации Пабло Карраско, который успел остановить фотографа? – спросил он, чуть качнувшись. И, не дожидаясь разрешения, уселся за столик Дронго. Тот с любопытством посмотрел на непрошеного собеседника.

– Вы успели переодеться? – уточнил Дронго. – Кажется, вы испачкали свою одежду, перед тем как появиться на приеме.

– Я уже объяснял, что испачкал ее томатным соком, – зло напомнил Антонио, – и не смотрите на меня так, словно это была кровь. Я не убивал вашего толстяка.

– Почему моего?

– Вы с ним из одного класса. Из одного сословия толстосумов.

– Вы ошибаетесь. Я совсем не богатый человек. И уж тем более не ровня Рочбергу, – парировал Дронго.

– Напрасно вы помешали фотографу, – громко сказал Антонио, – о нашей связи с Пабло и так всем известно. Он не хочет о ней рассказывать, боится гнева родственников своей жены. А они уже давно обо всем знают.

– Я не посвящен в подробности ваших отношений, – холодно заметил Дронго.

Он кивнул официанту, поставившему перед ним пузатый бокал с янтарной жидкостью. Антонио попросил принести ему виски без содовой, и официант отправился выполнять его заказ.

– Вы бы все равно ему помешали, даже если бы были посвящены. Так называемая порядочность вашего сословия. – Он качнулся на стуле. Было заметно, что он сильно перебрал.

– У вас есть ко мне конкретные претензии? – спросил Дронго, держа бокал в руке.

– Нет. Я просто подумал, что вы напрасно утруждали себя. Никто здесь ваш поступок уже не оценит. Вот Пабло – так старался заполучить этого жирного американца. И чем все кончилось? Не вызови он сюда Рочберга, все было бы хорошо.

– Похоже, вы ревнуете своего друга к его коллегам? – Дронго чуть пригубил коньяк.

– Нет. Я не ревную – я ненавижу друзей Пабло. Он и без того очень богатый человек. Его коллекции – настоящие шедевры ювелирного искусства, и ему не нужны никакие компаньоны. Американец забрал бы себе не только его деньги, но и его славу. Они скупают по дешевке все европейское – наши мозги, наши таланты. У них не страна, а один сплошной Голливуд.

Официант принес заказанный виски. Антонио подвинул к себе стакан.

– Говорите тише, – посоветовал Дронго, – американского ювелира убили два часа назад, и теперь ваши слова могут быть неправильно истолкованы. Кстати, по-английски вы говорите без акцента.

– Я учился в Англии, – признался Антонио. – Но вы меня напрасно останавливаете, – продолжал он, снова повышая голос. – Я бы даже хотел, чтобы меня обвинили в смерти этого типа. Пусть все знают, как я его ненавидел, – почти прокричал он.

На них стали оборачиваться люди. Дронго еще раз глотнул из бокала.

– Тихо, – остановил он Антонио, – мало того, что вы дурно воспитаны, вы к тому же ничего не понимаете. Подробности ваших отношений с Пабло мне абсолютно не интересны. Меня также мало трогает ваша ненависть к Рочбергу. Я прошу не орать на меня. Иначе окружающие могут решить, что мы с вами сообщники.

– А вы этого боитесь? – усмехнулся Антонио.

– Нет, но мне это неприятно. И не нужно устраивать ночных сцен и рассказывать всем, как вы не любили Рочберга. Если об этом узнает ваш друг, ему может не понравиться ваше поведение.

– Но я…

Дронго не дослушал его возражения. Он поднялся и, оставив недопитый коньяк, вышел из зала ресторана. Во внутреннем дворике он обратил внимание на появление новых полицейских. Было очевидно, что комиссар и следователь, приехавшие на место происшествия, собираются допросить всех гостей, находившихся в момент убийства в отеле.

Карраско, стоявшего с растерянным видом, журналисты окружили плотным кольцом и засыпали градом вопросов. Сеньора Ремедиос Очоа находилась рядом с патроном, пытаясь помочь ему выстоять против их напора. Дронго покачал головой. Пока Антонио напивался, его старший друг и партнер вынужден был отвечать на неприятные вопросы представителей прессы.

– Мы не знаем подробностей, сеньоры, – заверяла их пресс-секретарь. – Неожиданная смерть сеньора Исаака Рочберга произошла в его номере – вот все, что нам известно. Скончался ли наш американский друг от сердечного приступа или удара с кровоизлиянием в мозг – точной информации нет.

Бернардо с помощью двух сотрудников охраны осаживал особо назойливых журналистов.

– Нам сообщили, что Рочберг был убит. Вы можете подтвердить или опровергнуть это утверждение? – громко поинтересовался один из репортеров.

Пабло Карраско взглянул на своего пресс-секретаря и уже открыл было рот, но она быстро ответила за него:

– Без комментариев. Мы не имеем права давать такую информацию без разрешения полиции.

– Значит, что-то случилось? – крикнула девушка лет двадцати.