Именно сейчас, уважаемые читатели, мне совершенно необходимо сообщить вам об одном весьма и весьма серьёзном обстоятельстве, хотя иные из вас и не любят, когда авторы их поучают, ибо полагают себя и без того достаточно умными.

А я и не собираюсь вас поучать. Просто мне хочется совсем ненадолго остановить повествование и поделиться с вами некоторыми соображениями. Авось да они вам пригодятся. Я ведь намеренно описываю мытарства Жоржа Свинкина самым подробным образом. И делаю это вовсе не для того, чтобы только рассмешить вас, уважаемые читатели. Мне надо показать вам, что иногда плохие люди действуют с такой силой, с таким самопожертвованием, с такой настойчивостью, каких порою не хватает хорошим людям на самые добрые дела. Ясно? Тогда поехали дальше. Нет, нет, это не шутка, сейчас действительно поедем.

Остановил-таки Жорж Свинкин некое тарахтящее, скрипящее, стучащее, повизгивающее транспортное сооружение, этакий тракторчонок с трубочкой, из которой вылетали клубики дыма. Передние колеса у тракторчонка были маленькие, а задние — огромные, и казалось, что вот-вот все четыре колеса раскатятся во все четыре стороны. Тракторчонок мелко-мелко, но сильно содрогался, словно собирался подпрыгнуть.

Из кабины высунулся столь чумазый человек, что его можно было вполне посчитать за негра, если бы не большие белые уши.

— Я государственный футбольный тренер! — яростно прохрипел Жорж Свинкин, стараясь, так сказать, перехрипеть тарахтение, скрипение, стучание, повизгивание тракторчонка. — У меня послезавтра игра в Ливане, а вратарь сбежал в леспромхоз! Мне срочно надо в леспромхоз!

Чумазый человек махал ему в ответ черной рукой, в улыбке скалил зубы, но Жорж Свинкин ничего не слышал, даже своего собственного голоса.

Вдруг тракторчонок разом перестал тарахтеть, скрипеть, стучать, повизгивать, содрогаться — замолк.

— Чего? Чего? — спросил чумазый. — Куда? Куда?

Пришлось самозванному государственному тренеру повторить всё сначала, и чумазый обрадовался:

— Так ведь я туда и еду! Только по дороге заглянем к моей дорогой тёще блинов поесть! Со сметаной! Тёща у меня — золотой человек! Завтра она для меня пельмени готовит! А вчера я у неё пирожки ел! Трех сортов! Мясные — раз! С яйцом и луком — два! С малиной — три! А послезавтра у неё для меня рыбный пирог будет! Поехали?

Жорж Свинкин радостно закивал своей израненной головой с тремя разноцветными шишками.

— Только у меня в кабине-то больно грязно! — весело продолжал чумазый. — Придётся тебе в прицепе ехать! Там почище немного! Залезай, залезай! Гаврила — человек добрый! И довезёт, и блинами накормит! Вернее, сначала блинами накормит, а потом довезёт! Залезай! Надолго Гаврилу запомнишь!

К тракторчонку была прицеплена повозка — кузов с низкими бортами. Ничего не подозревающий, полный радостных надежд Жорж Свинкин не без труда перевалился через бортик в кузов. Тут же сразу раздалось тарахтение, скрипение, стучание, повизгивание. Тракторчонок весь засодрогался, словно собирался подпрыгнуть. Из трубочки полетели клубики дыма. Тракторчонок рванулся вперёд, и прицеп весь затрясся.

Сразу же выяснилось, что в кузове недавно перевозили сено, опилки, каменный уголь, глину, навоз и гравий. Ещё обнаружилось, что устоять на ногах здесь можно, только крепко держась руками за бортик, в ужасно неудобной позе.

Самозванный государственный футбольный тренер брезгливо морщился, его беспрерывно подбрасывало вверх, кидало из стороны в сторону, тянуло назад и толкало вперёд. Скоро Жоржа Свинкина до того растрясло, что он даже о блинах со сметаной забыл, думая лишь о том, что надо всё выдержать, стиснув очень крепко стальные и золотые зубы.

Но казалось, что с каждой минутой его трясет, подбрасывает вверх, кидает из стороны в сторону, тянет назад и толкает вперёд всё сильнее и сильнее.

Вконец измучившись, Жорж Свинкин плюхнулся на грязный пол, ибо трястись и подпрыгивать сил уже не осталось. Сейчас ему даже с малых лет ненавистная учёба представлялась приятнейшим, прямо-таки райским занятием, не говоря уже о сидячей торговле квасом и газированной водой.

Вдруг тракторчонок заглох. Наступила такая тишина, словно Жорж Свинкин сам оглох. С неимоверным трудом поднялся он на онемевших ногах, потирая отбитое тело, и хрипло позвал, заикаясь и стуча металлическими зубами:

— Гав… гав… гав… рила!

— Сей минут! — ответил весёлый голос. — Добро у дороги валяется, а нам оно пригодится!

И в кузов со страшным грохотом упала вымазанная густым слоем мазута железная бочка.

— Гав… гав… гав… — обессиленным голосом пытался выхрипеть Жорж Свинкин, но тракторчонок затарахтел, заскрипел, затрещал, заповизгивал, рванулся вперёд, а бочка двинулась на перепуганного тренера.

Началась опасная, изнурительная, напряженная, длительная, бескомпромиссная борьба человека с неодушевленным предметом.