Он вроде сначала сел, выпил, стал огурчиком закусывать. Раиса и сказала про девочку, Аничка, мол. Он как взбесился: мне тут еще поблядушек заводить! Анна она будет! Никаких Аннов, мол. Будет Жанна и все. так и записали, а почему он так на Анну взъелся, Раиса до сих пор понять не может. Тогда она его успокоила: Жанна так Жанна, делов-то.

Он опять сел выпить, а Раиса его и спроси: а чего ты так на имя-то? Он и сказал, так нехорошо, что ты, мол, у дочки своей

спроси, кто такая эта Анна в Америке. Проблядь, которую голой

показывают...

А Раиса на радостях, - девочка беленькая родилась, уж как Раиса боялась, что черный вылезет!..
– ему сказала, - давай, мол, Анатолий, за твою дочку...

И заткнулась.

Анатолий глаза выкатил, заорал, что подбирать митькиных ублюдков не собирается, а вот возьмет и напишет, что к чему, Митьку и выгонят оттуда...

Раиса молчала, а сама думала, какой-то Митька, значит - русский... Может, не женатый?.. И тихо так сказала: а может твоя, Анатолий? И он вдруг тоже тихо ответил: да бесплодный я, у врача был... Так что потерпите меня тут пока, Раиса Артемовна, вы - не при чем. А я квартиру себе скоро куплю, разведусь и уеду от вас.

И еще стакан хлопнул и свалился.

А Раиса побежала в комнату, взяла карандаш и на бумажке записала: Митька, Аничка, чтоб не забыть. А то она когда пьяная все помнит, а проснулась утром - ничего, ни синь пороха. У Ритки надо спросить!

Когда надо было брать Риту из роддома, Анатолий сказал, что уезжает на два дня и ушел. Даже денег на такси не оставил, хорошо хоть близко тут, районный роддом, напротив Немецкого кладбища. Кое-как добрались.

Ритка как пришла, так рухнула на кровать и ну реветь. Раиса полкана на нее спустила, чего при младенце чистом орет как резаная? Ритка еще пошмыгала носом и перестала. Раиса тут ее спросила, что это такое за Митька? И что за Анна, которую голой показывают в Америке?

Ритка аж на кровати села: а ты откуда знаешь?

– От твоего суженого-ряженого, - ответила Раиса.

– Сказал!
– Разозлилась, видно, Ритка.
– Ну так и ты знай, что был у меня там самый лучший мужик на свете, и ребенок от него. Но мне с ним не судьба... Женатый он, на дочке Министра, а у самого - ничего нет... Мам, попросила Рита, - а у тебя выпить не найдется?

– Найдется, как не найтись, - ответила Раиса.

Ритка девку свою покормила, та заснула - спокойненькая девочка, не в мать, а они с дочкой пошли на кухню. И там, попивая, рассказала Рита Раисе про свою жизнь. Что были тряпки, деньги, квартира хорошая казенная, радости не было. А тут прибыл без

жены, она позже прилетела, парень, Митька этот, ну и такой вроде

бы небольшой, не сильно красивый, Анатолий против него - просто

из кинофильма мужчина, а оказался - такой, что Рита забыть его

не может и вот девку родила... Сволочь он, конечно, но у Риты

зла на него нет.

Раиса спросила: ну а приедет, может разведется? Ребенок же тут...

Рита захохотала, - от дочек министров уходят? Ты чего, мам! И ребенок там у него свой есть, сын.

– Всяко бывает...
– Задумчиво протянула Раиса.

Ритка возразила: не бывает. Тут не будет. И хватит об этом.

– Ну а если его позвать на девочку посмотреть, может залюбит? Помогать станет, как?

– Думаю, - наплюет...

– А мы девочку, как он хотел, и назовем Аничкой!
– Сказала Раиса.

– Анатолий тебе назовет! Не позволит, даже если знает, что дочка не его.
– Ответила Рита и умчалась далеко-далеко в своих мыслях. В Америку. К Мите.

Москва. Лето. День. Душный, предвещающий грозу и ливень. В такой день невыносимо сидеть в канцелярской комнате, за неуютным столом, на жестком стуле. В такие дни не помогает даже букетик цветов в стакане и открытое настежь окно, в которое видишь серый асфальт, жгучий и пахнущий варом, и стоящее почти впритык здание

– тоже учреждение. Тоска.

За таким вот столом, в такой комнате сидела Вера.

К приближению четвертьвекового рубежа она полюбила серый цвет и сегодня была в тонком сером шелковом трикотажном платье. И притемненные очки были серого тона, только оранжевые волосы остались

прежними и спадали блестящей волной на плечи и спину.

Работать сил не было. Она курила, бездумно глядя в окно на входящих и выходящих людей из здания напротив. Это хоть как-то развлекало.

Она мельком глянула на двух невысоких молодых мужчин, идущих мимо ее окна и оживленно о чем-то беседующих. Перед ее глазами возник острый профиль, с тяжеловатым усмехающимся ртом и золотисто каштановые волнистые волосы... Она не испугалась, ее не настигло сомнение, просто она вслух сказала: Боже, это же Митя прошел.

Это открытие заставило ее вскочить с места и заметаться по комнате. Как же так? Почему ни вчера, ни позавчера не было никаких предзнаменований или вещих снов?.. Увидеть его в окне в гнусный жаркий серый день!?

Она забыла, что должна ненавидеть его и презирать за пошлый обман три года назад, когда нужно было всего лишь позвонить и сказать: прощай... Сейчас она об этом не помнила. Ее заливала радость от того, что он здесь, что она видела его!.. И может увидеть еще, стоит только позвонить. Нужно только, чтобы он успел доехать. О том, что он мог идти не домой, - ей в голову не приходило. Чтобы как-то занять себя, - о том, что она позвонит, уже было решено!
– Вера вышла в коридор и стала прохаживаться как по прогулочной палубе...