были бы денежки, понял?

Митя вяло кивнул.

... Вот она, проверка на вшивость! Никто не верит, что он испанец, хотя говорит он бегло и с каталонским произношением... Дерьмо это все, если первый же дебил понял...

Но вслух он сказал: я - испанец. Просто слишком долго здесь жил, была причина. Я убил трех быков и одного врага. Теперь я - везде и нигде. Но срок прошел и я возвращаюсь. А она так похожа на мою дочку, которую я давно оставил...

Девочка повернулась к парню и сказала: мне его жалко...

Парень пожал плечами: конечно, мужик врет, но вам, женщинам, такое нравится.

И он тяжело поднялся из-за стола.

Митя и Пег остались вдвоем. У нее была курчавая темнокоричневая головка, веснушки на щеках и носу и белая кожа. Забавная девчушка лет шестнадцати. Курила она по-мужски, умело и много.

– Выпьешь?
– Спросил Митя, отходя от своего упадочного состояния, и становясь самим собой.

– Выпью, - ответила она, с любопытством разглядывая Митю.

– Тебя зовут Пег?
– Спросил снова Митя, которому совсем не нравилось это имя, а он дал себе слово, что назовет дочку именем этой девочки.

Та расхохоталась: вовсе нет! Меня зовут Кончита, Конча.

– И он тебе не брат?
– Вдруг по наитию спросил Митя.

– Нет!
– Взвизгнула девочка, радуясь как ребенок этой игре в угадайки.

– И ты здесь работаешь.
– Захотел определить ее статус Митя, чтобы знать, как вести себя с ней.

– Нет!
– снова взвизгнула она. И вдруг сказала: а ты старый?.. Митя поежился: вот так вопросы задают ему юные существа! А

ведь сегодня утром он выглядел много моложе, чем обычно.

И он спросил: а как ты думаешь?

– Я думаю, что старый, раз у тебя такая дочка, как я...
– ответила она, вглядываясь ему в лицо.

– А на вид?

– И на вид, - ответила она весело, - ты похож на студента со старым лицом.

... Вот и пришло то, чего он так боялся!.. Что, казалось, минует его почему-то...

– Я тебе не нравлюсь?

– Мне тебя жалко, - снова сказала Конча-Пег.

– Почему?
– Горестно удивился Митя.

– Не знаю. Ты наверное болен. Или у тебя никого нет.

Митя поразился простоте и прямоте диагноза, но не стал сдаваться. Это было не в его природе. Он лукаво, как только мог, улыбнулся Конче и, подняв бокал, сказал: давай выпьем. Я завтра

улетаю отсюда навсегда, а сегодня хочу нравится тебе.

Девочка засмеялась немного смущенно, пригубила вино, но не отпила и поставила бокал на стол.

– Ты мне понравился с самого начала. Я подсматривала за тобой.

И даже заплакала, - ты был такой одинокий.

Она сказала это вовсе не грустно, а Митя чувствовал себя неуютно, все более и более.

Этот подросток, его "дочка", своим тоненьким пальчиком надавила на больные места.

А Конча меж тем, болтала: Оскар хотел тебя выкинуть. Я не разрешила. Он назвал тебя липучкой, а я говорила, что ты хороший. Они потом поверили и, видишь, выпустили меня.

– Кто они?
– спросил Митя, ошеломленный этой искренностью.

– Оскар и отец.

– Мрачный хозяин - твой отец?
– Уточнил Митя.

Конча обиделась: он не мрачный. Он болен. У него язва. А Оскар - мой кузен.

– Ты наверное учишься в школе?
– Обреченно спросил Митя.

– Конечно!
– Воскликнула Конча, - и она мне так надоела! Мама у меня умерла давно и папа меня воспитывает и воспитывает, но не умеет это делать. А твоя дочка, - вдруг прервала она сама себя,

– она правда похожа на меня?
– Нет, - устало сказал Митя, - у меня вообще нет дочери (он забыл про Анну...), у меня два маленьких сына и я не испанец, а русский. Только ты не говори отцу и Оскару сейчас. Потом, когда я уйду.
– Ты уйдешь?
– спросила Конча огорченно, - но мне с тобой весело. Я тоже пойду с тобой. Я не была знакома ни с одним русским...
– Ну, вот теперь знакома, - усмехнулся Митя и предложил: давай выпьем еще? На прощание, о,кей?
– Давай, - отозвалась покорно Конча, хотя не выпила ни глотка, просто так было удобнее - как будто бы... Тоже детская игра.
– А как тебя зовут?
– Спросила она с интересом.
– Только правду.
– Дмитрий, Митя, - назвался он.
– О, как трудно,

– протянула Конча, - подожди, Ми-ить-я, я сама возьму вино, хорошее, испанское, настоящее.

Она побежала куда-то в коридор и вышла с пакетом и в курточке. Подошла к стойке и что-то сказала отцу, он ответил, она расс

меялась, поцеловала его в щеку и отошла к Мите.

– Пойдем, - сказал она, потянув его за руку, - мне разрешили.

Они вышли из кафе.

Пока Митя сидел в кафе, настала ночь. Не ночь, конечно, в собственном смысле, - тьма пала на город Нью-Йорк и Митя впервые за сегодня ощутил дрожь, взглянув на светящийся циферблат. ... Боже! Ему думалось, что впереди - уйма времени, а оказалось, что все оно - позади.