– У нас всякие есть, - подтвердил Илька.
– А нет, так нам ничего не стоит сделать. Тебе зачем молоток?

– Мух бить, - ответил я в отместку.

– Му-ух?!
– несказанно удивился Илька.
– Какой же дурак бьет мух молотком?

– А какой дурак звезды считает на пустом небе?

Некоторое время Илька таращил на меня свои зеленые глаза, потом закричал:

– Э, врешь, врешь!.. Говори, зачем тебе молоток! Говори, а то не дам.

– А ты признайся, зачем сюда залез, тогда скажу.

– Залез и залез, кому какое дело! Ну, говори! Говори, а то сейчас же полетишь с крыши.

Мы долго спорили. Потом Илька презрительно сказал:

– Подумаешь, очень мне интересно, зачем ему молоток понадобился! Хоть грабли попроси, я и не подумаю спрашивать. Сиди тут, я сейчас принесу. Настоящий парень всегда выручит товарища. А то есть такие прижимистые ангелочки, что у них и старого перышка не допросишься.
– Он полез было с крыши, но затем вернулся и строго предупредил: - Ты сидеть сиди, да не зевай. Как увидишь, что кто-нибудь остановится тут и навострит свое свинячье ухо, сейчас же постучи три раза по крыше. Да и сам не заглядывай.

Он прикрыл куском толя какую-то дыру в крыше и ушел.

Мне, конечно, было очень обидно: то "пономарь", то "ангелочек". И когда это было, чтоб я не одолжил ему перышка? Но все равно я решил терпеть до конца, лишь бы добиться того, что задумал. А вот почему я должен стучать кулаком по крыше, если кто остановится около кузницы, я не понимал. Одно было ясно: в кузнице делалось что-то такое, о чем никто не должен догадываться. Снизу доносился звон железа, какие-то шорохи и частые вздохи меха для раздувания горна. Ну и что ж?

Это всегда несется из кузницы на улицу. Вдруг я заметил, что какойто человек, шедший по пыльной дороге, оглянулся раз, другой - и прямиком направился к воротам кузницы. Я сейчас же застучал кулаком по крыше.

Человек подошел к воротам и тоже постучал, сначала три раза подряд, а потом, с маленьким промежутком, еще раз. "Кто?" - донесся глухой голос из кузницы. "За подковой для коня Стрекопытова пришел", - ответил человек. "А деньги принес?" - "Принес. Два пятиалтынных". Ворота скрипнули, потом заскрежетал засов: значит, человека пропустили, а ворота крепко заперли.

Прошло немного времени, и к воротам зашагал еще какой-то человек. Тот был в сапогах и в синей фуражке, а этот в ботинках, в соломенной шляпе и в очках. Я, конечно, опять застучал. Вероятно, человек услышал, потому что поднял кверху голову и смешно показал мне язык.

Потом и сам постучал. Его тоже впустили, но только после разговора о коне Стрекопытова и двух пятиалтынных.

Илька притащил молоток чуть поменьше той кувалды, которой бьет по наковальне Гаврила. Я сказал:

– Илька, ты пристукнутый? Я ж у тебя просил молоточек маленький, чтоб можно было в кармане спрятать, а ты что принес?

– Детских не держим, - важно ответил Илька.
– Что тебе молоток, игрушка? Не хочешь, не бери.
– Я так огорчился, что Илька пожалел меня: - Ладно, сделаю тебе маленький. Сам выкую. Выкую и принесу завтра в класс.
– Он прищурился.
– А ты задачи порешал?

– Порешал, конечно.

– Дашь списать?

– Дам. Только, знаешь, Илька, ты лучше сам решай.

– Сам, сам! Такое скажешь! На крыше сиди, молотки ему делай, да еще и задачи для него решай! Жирно будет.
– Наверно, поняв, что перехватил, Илька тут же смягчился: - Между прочим, ты парень ничего, исправно в крышу отстукивал.

В это время возле кузницы остановился еще какой-то человек.

Илька уже поднял молоток, чтоб стукнуть, но всмотрелся и не стукнул. Человек тоже сказал, что принес два пятиалтынных. Когда и он вошел в кузницу, я спросил:

– Илька, а почему они все по два пятиалтынных приносят?

Илька подозрительно глянул на меня.

– А по сколько ж им приносить? Стоит подкова тридцать копеек, они столько и приносят. Мы лишнего не берем: - И испытующе спросил: - А ты думал, зачем?
– Я пожал плечами. То-то. Не знаешь, так и молчи.

Когда я спускался по лестнице, он опять сказал:

– Держи язык за зубами, понял? Особенно среди своей братии, а то я не посмотрю, что ты мне друг: как дам, так и на том свете не очухаешься.

Вот и еще одна обида: "среди своей братии". Какая она моя? Но я и тут промолчал: терпеть так терпеть.

Утром Илька принес мне в класс маленький молоточек, такой хорошенький, что я даже во время урока вынимал его из кармана и любовался. Илька отполировал рукоятку, и она скользила у меня в пальцах, как атласная.