— Машина? Да, машина Германа. Это милиция и сама скоро выяснит. Ну и что? Украли ее накануне со стоянки. А Герман всю ночь дома был, сестра его подтвердит. И я тоже.

— Так-так-так, — протянул Геннадий Сергеевич. — Я не сомневаюсь, что вы в милиции будете держаться твердо. Хотя в том, что ко мне там не прислушаются, вы ошибаетесь — вы же не знаете, кем я работал до пенсии. А может, я бывший работник органов?

— Так и знала, что все они там сволочи, — фыркнула я.

— Вы, как я уже говорил, неглупы и хладнокровны, — продолжал старик, не отреагировав на мои слова, — но как насчет вашего приятеля Германа Стебелькова? Не кажется ли вам, что, как только его вызовут в милицию и зададут там самый невинный вопрос, он со страху выложит все, что знает, и даже припомнит все, что давно забыл?

Удар был силен, я сразу не нашлась, что ответить, потому что старый пройдоха был прав: ненаглядный запоет в милиции, как жаворонок ранним утром.

— Что вы хотите? — спросила я.

— О, совсем немного! Мне же известны ваши финансовые обстоятельства. Да и Герману нужно помогать больной матери.

Слава Богу, он ничего не знает о моем неожиданном богатстве!

— Я хочу немного — три тысячи.

— Долларов? — спросила я, сделав испуганное лицо.

— Нет, рублей…

— Что? — я вытаращила глаза. — Из-за такой мелочи…

— Каждый месяц, — объяснил Геннадий Сергеевич, застенчиво улыбаясь. — Такая, знаете ли, солидная прибавка к пенсии. А вы уж как-нибудь расстарайтесь для старика. Согласитесь, что я не так много прошу.

— По-моему, вы не просите, а нагло требуете, — поправила я. — Кстати, вы же старик. Нужно бы о душе подумать в таком-то возрасте, а вы…

— Э, милая девушка! Вы себе не представляете, как скучна нищая старость! Абсолютно нечем заняться, все одно и то же. Что там адские пытки по сравнению со скукой!

Тут я была полностью с ним согласна. Однако платить старому жулику не хотелось, потому что ясно как Божий день: как только он почувствует некоторую слабину с моей стороны, он тотчас же удвоит, потом утроит сумму, потом войдет во вкус и не остановится, пока не отберет все деньги. Я не могу этого сделать — у меня самой пожилые родители. Но не убивать же его в самом деле? Вряд ли я сумею… И дело тут вовсе не в моральных соображениях. Старик начал первым, он вступил на скользкую дорожку шантажа, так что не может быть в претензии, если его укокошат. Шантажисты всегда рано или поздно плохо заканчивают свой жизненный путь — об этом пишут во всех детективных романах. Черт дернул меня связаться с ненаглядным, из-за него все получилось! Тут я немного покривила душой, потому что случилось-то все из-за меня, это меня кто-то хотел убить, но уж очень я была в тот момент зла.

Пока я так раздумывала, со скамейкой поравнялся крепенький невысокий мужичок с полной сеткой пустых бутылок в руке. Мужичок был на взводе, но не очень сильно. Он шел, профессионально поглядывая по сторонам в поисках тары.

— Эй! — предостерегающе крикнула я, но растяпа уже споткнулся о мою ногу и полетел вперед, прямо на старика, однако удержался и даже бутылки не разбил.

— Смотреть надо под ноги! — сердито буркнула я, глядя на свой испачканный ботинок, — мужик здорово отдавил мне ногу.

Я еще раз оглядела ботинок — вроде только запачкал, но не поцарапал кожу, так что не страшно, — и обратилась к своему соседу:

— Не знаю, сможем ли мы договориться. Как-то все это неожиданно.

Он не отозвался.

— И вообще, у меня нет таких денег, — продолжала я. — Вы хоть примерно представляете себе, сколько получает продавец в магазине? Моя зарплата меньше, чем вы требуете. И еще неизвестно, как отреагирует на это нен… Герман. Очень может быть, что он запаникует и побежит в милицию…

Снова мне никто не ответил. Я оторвалась от созерцания собственного ботинка и посмотрела на шантажиста. Он сидел, запрокинув голову, и молчал. Меня вдруг поразила неестественная неподвижность его позы. Как странно все?..

— Геннадий Сергеевич! — позвала я сдавленным голосом. — Вам плохо?

Ему не было плохо, ему было никак. Мой сосед по скамейке был мертв.

Я все поняла, когда заметила небольшую ранку у него на шее. Совсем небольшая ранка, крови совсем мало…

Я в панике оглянулась, ища того мужичка с бутылками, но он исчез. Вроде бы только что шел себе по дорожке — и вдруг пропал, будто растворился в воздухе.

Вокруг по-прежнему смеялись и галдели, ели мороженое и слушали музыку, а я сидела на скамейке возле только что убитого человека и умирала от страха.

Кто его убил? Сомнений нет: тот самый мужичок с бутылками, который проходил мимо. То есть, это, конечно, профессионал, если я, сидящая рядом, не заметила, как это случилось. Но зачем было убивать старого шантажиста? То есть мне-то понятно, зачем, мне-то как раз это на руку, но кому еще нужна было его смерть, кроме нас с ненаглядным? Мистика какая-то! Как только я в сердцах подумала, что хочу убить мерзкого шантажиста, сразу же появляется человек, который делает это за меня, да к тому же так профессионально!